Вадим Николаев - Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!
– Кто ты? – спросил Мстислав, и незнакомец ответил, говоря по-русски абсолютно чисто:
– А то ты не знаешь?
Мурашки пробежали у Мстислава по коже – он понял, кто перед ним.
– И зачем же ты пришел ко мне?
– Думаешь, за твоей душой? Души меня не интересуют. Пришел я, чтобы сказать тебе: что-то плохо Бог награждает своих рабов, и тебя в том числе. Признайся честно, разве ты счастлив? Из моих же слуг (заметь, не рабов – рабы мне не нужны) никто еще не пожалел, что согласился служить мне.
– Тебя правильно называют лукавым, – сказал Мстислав. – Но как глупо ты замыслил меня обмануть. Разве я сам не видел, какую награду получили твои слуги? Святополк лишился власти над Русью и с трудом удержал власть над Киевом. Олег Святославич не смог захватить златой престол. Давыд Игоревич был лишен Владимира и сослан княжить в Дорогобуж.
– А кто тебе сказал, что это мои слуги? – усмехнулся Сатана. – Ты, Мстислав, полон наивных представлений о добре и зле, каковые существуют только в человеческих головах. Своих врагов ты сразу же готов назвать моими слугами. Но разве они когда-нибудь разговаривали со мной, как ты сейчас? Разве они соглашались мне служить? Они, как и многие, действовали в своих, и только в своих, интересах. И получили они не так уж мало, если вспомнить о том, с чего они начинали. Лучше править в Киеве, чем в Турове. Лучше править Черниговом, чем находиться в ромейском плену. Лучше княжить в Дорогобуже, чем быть князем-изгоем или, того хуже, быть казненным за ослепление Василька. Ведь, с твоей точки зрения, это заслуживало казни, да? Олег не достиг того, о чем мечтал, и он единственный из троих, кто недоволен жизнью, потому что не умеет довольствоваться тем, что есть. А остальные двое довольны. Не так уж нужна была Святополку власть над Русью, и не так уж нужен был Давыду Игоревичу Владимир Волынский.
Твой отец тоже действует в своих интересах. И ты, и он, конечно, уверены, что они совпадают с интересами Руси. Да, если он станет великим князем, он сможет снова объединить Русь, только нужно ли это Руси? Ты, конечно, уверен, что нужно. Но вспомни тогда о том, как твой отец – при твоем, кстати, деятельном участии – увеличивал свои владения. На какое-то время он стал чуть ли не могущественнее Святополка. Разве не вело это к распаду Руси? Вспомни, как он был то за мир с половцами, то за войну – в зависимости от того, что было ему выгодно.
На самом деле его уныние уже прошло, и он вполне счастлив у себя в Переяславле. Потому что это город его детства, и там ему жить приятнее всего. Вот почему он остался там, когда отвоевал у Олега Чернигов, а вовсе не из тех соображений, которые он приводил, обманывая самого себя. Если он все-таки станет великим князем и переедет в Киев, на какой-то срок исполнение мечты опьянит его, но он не будет так счастлив в Киеве, как теперь в Переяславле. Да и опасно исполнять мечту – ведь тогда становится не о чем больше мечтать. Олег потому отчаялся, что окончательно потерял надежду, ему не к чему больше стремиться, а довольствоваться тем, что есть, как я уже говорил, он не умеет. Не умеет и твой отец, но он все еще верит в чудо, в то, что Бог пошлет ему златой престол. И он не просто ждет – он действует, он опять затеял войну с половцами, чтобы еще больше упрочить свою славу в ожидании звездного часа. И эта великая мечта делает его таким счастливым, каким никогда не сделает ее исполнение.
А ты, Мстислав, разве ты доволен своей жизнью? В угоду интересам отца, которые никакого отношения к тебе не имеют, ты потерял любимую и женился на нелюбимой. Ты привык к своей нынешней жизни, но ведь она жалкая тень настоящего счастья. Ты думаешь о судьбах Руси, а подумал бы лучше о себе. Или поручи это мне, и я сделаю тебя счастливым. Не надо никаких бумаг, подписанных кровью, – все это поповские выдумки. Просто скажи, что готов мне служить, и я выведу тебя на верную дорогу. Тебе двадцать восемь лет – еще не поздно изменить свою жизнь. Просто следуй за мной.
– Сам ведь знаешь прекрасно, что никогда этого не будет.
– Ты, верно, боишься наказания. Но не сам ли ты предположил в разговоре с отцом, что я сильнее Бога? Ты рассудил так потому, что вокруг тебя побеждает то, что ты считаешь злом, – а проще говоря, то, что тебе не нравится. Но вспомни, что говорил твой отец, человек, бесспорно, мудрый: зло для одних – добро для других. Ты веришь в свое добро, потому что, в отличие от прочих, способен думать не только о себе. Но на самом деле ни добра, ни зла нет, и нет твоего совершенного добра, которое, как ты мнишь, воплощает в себе Бог (а почему, интересно, не я – только потому, что тебя так учили?). Истин тоже нет: то, что сегодня истинно, завтра становится ложным. Вчера истиной было то, что Русь должна быть единой, а сегодня истина в том, что ей выгодно быть раздробленной.
– Это я уж слышал от Олега Святославича на Любечском съезде, – сказал Мстислав. – Может, он и не твой слуга, но он явно говорил по твоему наущению.
– Олег говорил в корыстных целях, и говорил вовсе не то, что считал правдой. Однако это не помешало ему высказать истину. Ваш Любечский съезд хорош тем, что он удовлетворил интересы большинства, а не какие-то умозрительные интересы столь же умозрительной Руси. Что есть Русь, как не люди, живущие на ней, люди, представляемые своими князьями, поскольку иначе в ваше время быть не может. И смотри: междоусобицы постепенно стихли, жизнь стала спокойной. Вот и войну с половцами удалось прекратить, но твой отец, обуреваемый жаждой личной власти, возобновил ее. Ты, я знаю, осуждаешь отца за это, но почему ты тогда поддерживаешь его стремление к неограниченной власти? Почему ты осуждаешь следствие, но не осуждаешь причину? Сколько еще веков, а то и тысячелетий, такие чистые души, как ты, будут попадаться в эту ловушку, будут поддерживать честолюбцев, закрывая глаза даже на то, что многие, слишком многие их действия, с вашей точки зрения, зло. О каком же добре и зле можно говорить, если в конечном итоге вы неизбежно придете к выводу, что любые действия, направленные на достижение того, что вам кажется добром, сами не есть добро. И как бы отвратительны эти действия ни были для вас сами по себе, вы оправдаете их.
Ты, конечно, пытаешься держаться своих принципов и даже споришь со своим отцом. Ты хочешь, чтобы твое добро достигалось только благородными средствами, хотя это невозможно. Но и над тобой довлеет самый главный, незыблемый для тебя принцип – единство Руси любой ценой. Ты не хочешь даже задуматься над тем, что Русь прекрасно живет и процветает без единства. Ты и твой отец можете перегородить на какое-то время реку времен плотиной, но течение реки все равно сметет вашу плотину. Против времени не пойдешь.
