Станислав Вольский - Завоеватели
Благополучно и без приключений экспедиция добралась до Панамского порта. Пизарро приехал победителем. Колонисты устроили ему торжественную встречу, епископ отслужил благодарственное молебствие, чиновники и военные наперерыв поздравляли его. Еще бы! Открыта неизвестная империя, превосходящая по величине и Мексику и все те дикие и полудикие страны, с которыми до сих пор приходилось встречаться испанцам. Это, наверное, большой пирог, вкусный пирог, и из него можно-будет нарезать немало лакомых кусочков! «А сколько народу можно будет окрестить, какие донесения полетят в Рим!» говорили отцы доминиканцы, весело потирая руки.
Среди всеобщего одушевления только один человек остался равнодушным — его превосходительство губернатор де-Лас-Риас. Неужели эти молодчики — Пизарро и Альмагро — воображают, что он позволит им снарядить еще экспедицию? Они будут отнимать у него солдат, будут брать колонистов, а с чем же останется он? Панамское губернаторство, его собственное губернаторство, должно опустеть, чтобы где-то на юге сотня проходимцев образовала новую империю! Как бы не так! Сеньор де-Лас-Риас приехал в Новый Свет совсем не для того, чтобы — помогать обогащаться другим!
Тщетно просил Пизарро о помощи деньгами и людьми. Губернатор был неумолим.
— Я не хочу воздвигать другое государство за счет моего собственного, — упрямо повторял он. — Я не буду отдавать ради этого дела еще новые человеческие жизни — довольно их было принесено в жертву из-за нескольких золотых безделушек и индейских овец!
Не помог на этот раз далее епископ. Когда он явился в губернаторский дом ходатайствовать за Пизарро и, по своему обыкновению, начал жевать губами, кашлять и сморкаться, сеньор де-Лас-Риас угрюмо покосился на него и, не дожидаясь конца этих приготовлений, буркнул:
— Понимаю, все понимаю! Опять Пизарро?
— Да, сеньор губернатор… Я хотел…
— Я не знаю, чего хочет ваше преосвященство, — прервал губернатор, — но я знаю, чего хочу я! Я хочу, чтобы меня оставили в покое и не надоедали мне бесполезными просьбами…
Епископ ушел ни с чем. После долгих совещаний де-Люке, Пизарро и Альмагро решили, что остается только одно — обратиться за помощью непосредственно к королю. Альмагро предложил, чтобы в Испанию ехал Пизарро. Но не забудет ли он там об интересах своих компаньонов? Не урвет ли он себе львиную долю добычи — и не оставит ли своих друзей в дураках?
И де-Люке и Альмагро, успевшие за это время раскусить вероломный характер своего вождя, смотрели на Пизарро с сомнением и тревогой. Пусть он поклянется на — евангелии, что будет свято соблюдать договор и не обделит ни одного из своих компаньонов. Такую клятву редкий из католиков осмелится нарушить. Пусть он поклянется именем святой троицы и пречистой девы Марии, что при переговорах с королем и испанским правительством постарается выговорить для Альмагро и де-Люки такие же выгоды и права, как и для себя.
Пизарро положил на евангелие левую руку, а правую поднял кверху и сказал:
— Именем святой троицы и пречистой девы Марии клянусь!
Но, чтобы поехать в Испанию, надо было снарядить корабль, а для этого требовались немалые деньги. С большим трудом де-Люке набрал у Эспиносы и нескольких друзей полторы тысячи дукатов, и весной 1528 года Пизарро в сопровождении Педро де-Кандиа отправился на родину.
XX
Опять Севилья, та самая Севилья, из которой тридцать четыре года назад Франсиско Пизарро ушел нищим бродягой. Та же пристань с бесчисленными судами, тот же белоснежный собор с его колоннами, резными каменными украшениями и величественными арками, та же уличная суета, те же толпы народа. Только Франсиско Пизарро не тот: в этом гордом и суровом старике с тонкими губами и морщинистым лбом никто не узнал бы смуглолицего молодого пастуха, воровавшего яблоки и хлеб у уличных торговок. Франсиско Пизарро пора и забыть о своем прошлом: человек, привезший в подарок испанской короне целую империю, приедет сюда героем и уедет отсюда наместником…
Пизарро.
Корабль подъехал к пристани и начал разгружаться. Слух о приезде Пизарро, открывшем громадные новые страны, в какой-нибудь час облетел всю Севилью, и толпы людей спешат к гавани, чтобы хоть издали посмотреть на великого человека и привезенные им сокровища. Важные гранды, оборванные пригородные крестьяне, богатые купцы, нищие, монахи, солдаты, ремесленники — все вытягивают шеи, чтобы лучше видеть. Все кричат и размахивают руками, и все ловят на лету каждое слово, сказанное приезжими матросами.
Среди этой толпы торопливо пробирается седой, сгорбленный старикашка, сопровождаемый двумя альгвасилами. От натуги и быстрой ходьбы по лицу у него катится пот, колени дрожат, из груди вырывается кашель. Но он упрямо пробивает себе путь локтями и, дойдя до таможенного чиновника, стоящего у входа на мостки, показывает какую-то бумагу. Чиновник долго читает, разводит руками и пропускает старикашку и альгвасилов на палубу. Старикашка подходит к Пизарро.
— Наверное, это посланный от губернатора, — шепчут в толпе. — Наверное, губернатор приглашает великого конквистадора на торжественный обед.
А в это время между старикашкой и Пизарро происходит такой разговор.
— Вы меня не помните, сеньор Пизарро? — начинает старикашка.
Пизарро всматривается в собеседника, ничего не припоминает и пренебрежительно отворачивается. Наверное, какой-нибудь бедный родственник. У удачливых конквистадоров таких сразу находятся целые сотни!
— Да, немало воды утекло с тех пор, как мы с вами, виделись в последний раз. Тогда я был совсем молодым человеком, вот как вы сейчас, этак лет пятидесяти, а теперь мне восемьдесят пять. Немудрено, что вы меня не узнали. А зовут меня Хименес. Тот самый Хименес, у которого перед отъездом из Севильи вы заняли сто дукатов, под ручательство дона Алонзо Охеды. Теперь вспомнили?
Пизарро меняется в лице и слегка вздрагивает. И надо же этому кредитору подвернуться как раз в ту минуту, когда все деньги истрачены и в кармане осталось, два десятка дукатов!
— Вот и расписочка ваша, — продолжал старикашка самым нежным, самым дружеским тоном. — По вашему долгу наросли за это время процентики, а по процентикам еще процентики. Был ваш должок сто дукатов, а теперь ваш должок — две тысячи. Но для вас это, конечно, пустяки. Вы, наверное, привезли целые сундуки золота, и вам ничего не стоит расплатиться с бедным Хименесом. Не так ли?
— Золото и драгоценности, которые я везу, принадлежат королю, — важно сказал Пизарро. — Когда я поднесу его величеству эти подарки, у меня, наверное, не будет недостатка в дукатах. А до тех пор вам придется подождать, сеньор Хименес.
