Роберт Лоу - Дорога китов
Но Эйнар если и страдал, то и виду не подал. Он стоял, задумчиво глядя на столбик из камней и шесты, которые его окружали. На всех, кроме четырех, были черепа, злобно скалившиеся, побитые непогодой. На четырех же насажены были головы с пустыми глазницами, облезшими губами и проклеванными щеками.
― Люди Вигфуса, ― сказал Валкнут, который был ближе всех ко мне и растирал мышцы на икрах.
Я сбросил кольчугу, извиваясь, как змея, а потом подошел посмотреть. От голов остались ошметки; нельзя было даже понять, мужские ли они, кроме одной, с бахромой бороды.
Столбик был высотой мне по пояс, вокруг лежали упавшие камни. Когда я вгляделся внимательнее, то понял, что это кольцо из камней вокруг черного отверстия. Чем пристальнее я вглядывался вглубь, тем чернее становилась тьма.
Кетиль Ворона подошел ко мне, другие следом. Бодвар взял камень и бросил в дыру. Тишина ― затем слабый всплеск.
― Колодец? ― осведомился Бодвар.
― На вершине горы? ― отозвался Кетиль Ворона, скривив губы.
― Напрасно ты это сделал, ― сказал Иллуги Годи, хмуро посмотрев на Бодвара, который молча пожал плечами.
― Если не колодец, то что? ― спросил Скапти, неуклюже подковылявший к нам.
― Дымовая дыра, ― рассеянно сказал Эйнар, потом пнул камень, лежавший у ног.
И мы все увидели, что чернота ― это скопившаяся веками сажа.
― Для кузницы, ― сказал кто-то, разобравшись.
― Уголь малость сыроват, ― заметил Валкнут, и послышались смешки.
Сгрудившись у дыры, мы вглядывались и спорили. Эйнар стоял и думал; если не считать жужжания насекомых и пения птиц, слышалось только приглушенное бормотание Хильд, этот постоянный сопровождавший нас шум, к которому все уже привыкли.
― Веревка, ― сказал наконец Эйнар.
Кусок веревки нашелся у Валкнута; еще двое, как выяснилось, обвязались вервием как поясами. Эйнар велел развести огонь, сделал факел, поднес его к дыре и бросил вниз. Мы смотрели, как он падает, медленно крутясь, разбрасывая вокруг искры. Мы увидели шахту, увидели, как она внезапно расширяется; блеск воды ― а потом факел зашипел и исчез.
― Измерь глубину, ― приказал Эйнар, и веревки крепко связали между собой, а потом к концу примотали абордажный топор и спустили вниз.
Когда размотали всю веревку, она так и не провисла, а это около двух сотен футов! Мы вытянули ее, и она оказалась сухой.
― Глубокая дыра, ― пробормотал смущенно Скапти, и все согласились. Глубоких дыр следует избегать: они ― логово драконов или черных цвергов.
― Давайте выясним, насколько она глубока, ― сказал Эйнар и велел нам снять кожаные нашейные ремни с наших щитов и привязать их к веревке. Потом мы снова спустили ее вниз. На двухсот пятидесяти футах веревка провисла, и, когда ее вынули, последние футов двадцать были мокрыми.
― Теперь мы знаем, ― сказал Эйнар. ― И кого же опустим?
Все переминались с ноги на ногу и как могли прятали глаза.
― Я пойду, ― сказал Скапти, и все вздохнули и засмеялись.
― Точно, ― сказал Эйнар. ― Нужен кто-то маленький и легкий.
― Пошлем христианского священника! ― выкрикнул кто-то. ― Он достаточно тощий.
Послышался смех, лицо у Мартина побелело. Но Эйнар покачал головой, слегка потянув за поводок.
― Черные цверги его сожрут, ― сказал он. Снова смех.
― Я сделаю, ― предложил Колченог; последовали кивки и одобрительные крики в похвалу его храбрости.
― Ты умеешь плавать? ― уточнил Эйнар, и Колченог признался в своем неумении, криво махнув рукой.
Я не сразу понял, что все молчат и смотрят на меня.
― Ты умеешь плавать? ― спросил Эйнар.
Я сглотнул, потому что плавал, как рыба, ― наловчился, посрывавшись с черных чаячьх утесов. Я мог бы солгать, но Гуннар Рауди знал, поэтому я кивнул.
Послышался общий вздох облегчения, и несколько рук хлопнули меня по спине, больше от радости, что их владельцам не придется идти, чем для того, чтобы подбодрить меня.
Скапти завязал веревку, сделал что-то вроде петли с сиденьем. Мне в руку сунули новый факел, и я влез на осыпающийся край кольца, а Скапти обмотал другой конец веревки в два витка вокруг своего могучего тела и затянул. Еще двое, с бугристыми мышцами гребцов, подошли помочь.
― Дерни за веревку два раза, чтобы мы остановились, ― сказал Скапти.
― А если мне понадобиться срочно подняться?
― Если дракон начнет поджаривать твою тощую задницу, ― ответил он, ― мы услышим твои крики.
Все засмеялись, а Эйнар зажег факел. Потом я оттолкнулся и начал спускаться.
Поначалу они так торопились, что меня колотило о стены, но я крикнул (мой голос бешено отскочил в уши), и спускать стали медленнее. Поворачиваясь, я спускался все ниже и ниже в темную шахту, а факел оплывал.
На полдороги вниз я увидел маленькое круглое отверстие в одной из стенок шахты, точно темный глаз без века. Я чуть было не закричал, но, опустившись ниже, очутился вдруг ― в пещере?
Много воздуха, много пространства, высокий свод над головой едва различим в свете факела. Капала вода, сыро, холодно, пахло плесенью. Завидев воду, красную от пламени из-за факела, я дернул веревку.
Покачнулся, немного опустил факел и огляделся. Ничего, кроме воды. Я проглотил сухую колючку в горле и понял: иного способа подняться просто нет.
Я громко закричал. Звук гулко отдавался от стен. Меня выдернули наверх, как наживку для рыбы, подняли по шахте так быстро, что я ударялся о стенки и вопил от боли, отчего только тащили быстрее. Я почти выскочил на солнечный свет, факел упал обратно во тьму.
Я ругал их, пока меня вытаскивали из дыры, и когда они увидели, что я невредим, все рассмеялись моей ярости. Мне не казалось, что это смешно; оба моих локтя и одно колено кровоточили.
― Бывало, и хуже плюхался, ― заметил Скапти, вытягивая меня и ухмыляясь.
Все захотели узнать, что я видел.
― Дыра расширяется, а дальше сплошная вода, ― сообщил я.
― Это мы и раньше знали, ― проворчал Эйнар.
― Там ничего нет, ― ощетинился я. ― Если не умеешь ходить по воде, больше ничего не узнаешь.
― Может, придется сплавать, ― рявкнул Эйнар, и я увидел, что он говорит серьезно.
Мысль о том, чтобы оказаться в черной воде среди дегтярной тьмы, заставила меня замолчать и сосредоточиться. Я вспомнил о дырке в стене.
― Думаю, это место как-то связано с языческими жертвоприношениями, ― медленно проговорил Мартин-монах. ― Я это чую.
― Ты... прав...
Голос был слабым, но прозвучал так неожиданно, что мы все подскочили и обернулись. Хильд выпрямилась, покачиваясь, в лице ни кровинки.
