Алексей Мусатов - Костры на сопках
— А мы в свой срок прибудем, можете не сумневаться, — сказал другой крестьянин. — У нас там свой человек есть. Как строиться начнут, нам скажут.
— Своя, значит, связь? — усмехнулся Завойко. — Надо, братцы, всем на месте быть. А ружья выдадим, у кого нет, казенные, да и в бою добудем.
— Раз так, можно итти, ваше превосходительство! — весело проговорил беззубый крестьянин. — За нами остановки не будет.
Все засмеялись. Завойко попрощался с ними и поехал дальше.
Возле базарной площади толпились рыбаки и охотники. Одни чистили свои ружья, другие переобувались. Среди них Завойко заметил Гордеева. Он дружески поздоровался с ним.
— Охотникам, ваше превосходительство, разрешите по-лесному воевать, — сказал Гордеев.
— Это как же?
— А в одиночку… Подберу я с собой самых что ни на есть метких стрелков, схоронимся мы в ямочках да в кустах и поснимаем самых главных-то командиров вражеских.
Завойко задумался. Второй раз старик предлагает ему нигде в уставах не предусмотренный способ ведения боя. Но способ этот таил в себе много заманчивого.
— Что ж, испробуем, — согласился Завойко. — Отбери хороших стрелков да отправляйся в горы.
— Вот за это спасибо! — обрадовался Гордеев и поманил к себе сидевшую в стороне Машу.
— И дочка, Силыч, с тобой?
— А как же, ваше превосходительство! У нее глаз меткий. Да и от меня она никуда не отстанет.
Перед госпиталем Завойко заметил матросов. Они, один за другим, выбегали из помещения и строились в колонну.
Последним вышел капитан Изыльметьев.
— В чем дело, капитан? — спросил Завойко.
— Матросы с “Авроры” пожелали возвратиться на фрегат, — объяснил Изыльметьев. — Никто не согласился остаться в госпитале. Я уступил, не мог им отказать.
— А как их здоровье?
— Много лучше. Но говорят, что могут расхвораться, если их сейчас в госпитале задержат, — усмехнулся Изыльметьев.
— Спасибо, братцы! — растроганно сказал Завойко матросам. — Отечество этого вам не забудет!
— Рады стараться! — дружно ответили матросы, и Завойко уловил в этом трафаретном ответе искреннее чувство большого патриотического воодушевления.
Он и Изыльметьев в волнении переглянулись.
— Василий Степанович, — сказал Изыльметьев, — перед тем как покинуть берег, хочу сказать вам, как начальнику обороны, что фрегат “Аврора” свой долг перед отечеством выполнит. Да, чести русской не посрамим!
— Знаю это, — ответил Завойко и крепко пожал Изыльметьеву руку.
Глава 8
Неприятельская эскадра, войдя в Авачинскую бухту, остановилась верстах в трех от Петропавловска.
Адмирал Прайс с мостика флагмана рассматривал в подзорную трубу порт, расположенный у подножия сопки. Побережье казалось пустынным, только во внутренней бухте стояли фрегат “Аврора” и транспорт “Двина”.
“Может быть, люди оставили порт и ушли в сопки, — подумал Прайс. — Что ж, займем город без боя”.
Об этом адмирал подумал с сожалением. Неприятельская территория, занятая без боя, славы завоевателю не приносит.
“А если противника нет, его можно выдумать, — усмехнулся Прайс, весьма удовлетворенный своей шуткой. — Несколько залпов с бортов судов эскадры разнесут славу о новой победе английского оружия…”
Он уже хотел было дать приказ открыть огонь из пушек, когда вспомнил, что у него есть союзник, с которым он вынужден все же считаться.
— Вызвать сюда адмирала де-Пуанта, — сказал Прайс, сходя с мостика на палубу.
Через некоторое время французский адмирал легко поднялся по трапу флагмана и, любезно улыбаясь, подошел к Прайсу.
— Наконец мы у цели! — сказал де-Пуант. — Хотя вид этих угрюмых, пустынных мест не восхищает мой взор.
Прайс ничего не ответил, и де-Пуант, поняв, что английский адмирал не одобряет его шутливого тона, поспешил сказать:
— Бухта превосходная! Настоящая стоянка для судов первоклассной морской державы,
Он слегка, почти совсем незаметно склонился, давая этим понять, что он имеет в виду флот Англии.
Прайс, конечно, заметил этот поклон и, несколько смягчившись, произнес с видом большого знатока:
— Это лучшая бухта на Тихом океане. Другой подобной не знаю. Русские ею владеют по недоразумению. Слепой случай привел к этим берегам русских. Россия — держава сухопутная, она не должна иметь флот. Отныне мы восстанавливаем попранную справедливость: русские будут отогнаны от берегов Тихого океана и уйдут в свои бесконечные леса и степи. Порты океана будут переданы в руки государств просвещенных, несущих народам Азии плоды цивилизации и прогресса…
Всегда холодный и сдержанный, Прайс говорил сейчас с явным воодушевлением. Как-никак, он скоро водрузит флаг английского королевства на территории империи, до сего времени наводящей страх на все государства Европы.
Де-Пуанту эта напыщенная декламация казалась пустой и тяжеловесной.
— Вы думаете, русские покинули город? — спросил он.
— Весьма возможно. Ведь вряд ли они решатся сражаться!
— Как знать! Русские очень хитры. Никогда нельзя знать, как они поступят в том или ином случае. Наши мерки и понятия к ним не подходят. У них совершенно иные представления о войне.
Прайс раздраженно ответил:
— Все это измышления изнеженных пустословов! Русские ничем не отличаются от других варварских народов, не доросших еще до понятия о воинской чести. Они не сражаются, а дерутся… Их просто трудно убедить, а можно только усмирить силой оружия. И вы увидите, адмирал, как наши залпы заставят их принести ключи от порта.
— Все же будет благоразумнее прежде всего выяснить, остались ли в городе люди, солдаты. Ведь “Аврора” находится в Петропавловском порту…
Прайс недовольно поморщился. Напоминание об исчезнувшем из-под самого носа русском фрегате было ему неприятно.
— И все по нашей с вами, адмирал, нерешительности. Мы слишком долго церемонились и дипломатничали с фрегатом, в то время как надо было действовать.
— Но кто мог предполагать, что русские выберут штормовую погоду для ухода из Кальяо! — пожал плечами де-Пуант.
Но как ни был Прайс преисполнен, чванливого высокомерия, он был еще и осторожный, хитрый моряк и поэтому со словами де-Пуанта не мог не согласиться. Он решил послать в разведку пароход “Вираго”.
Вскоре на флагманский корабль явился капитан “Вираго” Джексон. Это был опытный моряк и хитрый службист.
— Вам надо постараться проникнуть в Петропавловскую бухту, узнать, кто остался в городе, какие у русских намерения, какие силы, — сказал Прайс.
