Марина Алексеева - Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19)
Ну и смотрел бы на яхту, продолжал бы свою высокоученую беседу с капитаном, любовался бы напоследок своим движимым по волнам имуществом. Так ведь нет! Этот вредина вдруг вспомнил / а я-то надеялась, что в суматохе он забудет! / о существовании незаконно проникшего на корабль Ролана де Линьета. И вот что сделал этот злодей! Он сказал герцогу и капитану, что на борту флагмана находится ребенок, тайком проникший на корабль, и его нужно срочно найти, пока графиня не покинула ''Корону''.
От такого бесстыдства я чуть не лишилась дара речи! Но я представить не могла, куда спрятался Ролан и думала, как бы стащить из кают-компании какой-нибудь еды для Ролана, как, бывало, в монастыре я припрятывала еду для нищих. Ну и – последовала морская команда графа де Вентадорна: ''Свистать всех наверх!'' – кажется, он так сказал. Экипаж получил приказ – обшарить всю ''Корону'' в поисках спрятавшегося ребенка.
Расчет виконта был – спровадить Ролана на `'Виктории''. Мне было бы жаль, если бы Ролана выпроводили с нашего флагмана. Дай Бог, чтобы Ролана не нашли, молилась я. Но Ролана нашли.
Обнаружили моего дружка на камбузе / это кухня по-морскому /,где он прятался в большом котле, как грешник в аду. В сопровождении матросов, обнаруживших его, уже не милашка и очаровашка, а и правда похожий на грешника в аду, ибо перемазался о закопченный котел, Ролан был немедленно доставлен на бак и предстал перед герцогом, капитаном, графиней, виконтом и прочей высокопоставленной компанией. Отец дал морякам десять пистолей за то, что нашли Ролана. Я заметила, он обычно по сто пистолей раздает, а тут что-то пожадничал. А мне давал по сто пистолей на ленточки и сладости, когда ''вручал'' вручал меня Урсуле, провожая из дома.
Судьба Ролана решалась.
Ой, я еще вот что забыла! Когда искали Ролана, я не выдержала и стала ругаться с виконтом.
– Как это подло, сударь, стучать, ябедничать, доносить! Зачем вы выдали Ролана герцогу?
Бражелон даже не обиделся, он посмотрел на меня сверху вниз, мне показалось, презрительно, но скорее насмешливо.
Он процедил:
– Я сделал то, что должен.
– Вы должны делать то, что скажет герцог, а не вылавливать зайцев! Кто вас просил? Видите, какой переплох вы устроили.
– Не я – ваш дружок, этот войнолюбивый Ролан.
– Он не войнолюбивый, он вольнолюбивый! А вы что, хотите опять его отдать в рабство Людовику?
Ну, разве я была не права? Конечно, права! Но разве можно было что-то объяснить этому ужасному типу! Когда я стала перессказывать то, что Ролан говорил о войне, и я абсолютно разделяю его точку зрения, виконт заявил, что ему противно слушать такой бред, хочется, мол, уши заткнуть. Я завозмущалась, какой же бред, если Ролан мечтает о блистательных подвигах, хочет покрыть свое имя неувядаемой славой, быть не мальчиком на побегушках у Людовика и его тупых фавориток, а доблестным рыцарем – и эти ролановы мечты виконт смеет называть бредом?! А виконт прошипел – именно прошипел, этак сквозь зубы и отмахнулся от меня: "Отстаньте!" Вот когда я пишу про это, вспоминаю презрительное "Отстаньте", я проникаюсь ненавистью. Но я опять заболталась. Речь шла о Ролане.
Ролан все-таки добился своего. Когда Бофор, капитан и графиня стали отчитывать незваного пассажира, Ролан улучил мгновение, и, нырнув под рукой герцога, побежал на самый нос корабля. Ролан добрался до ростра и там, цепляясь за хвост деревянного голубя-ростра, заорал, что он бросится в море и потонет, если его не оставят на флагмане. Капитан и герцог решили оставить Ролана внештатным барабанщиком при Штабе. Наш искатель приключений очень понравился и обнаружившим его матросам. И Шевретта сказала, что знает Ролана с самого рождения и просит капитана де Вентадорна и моряков приглядеть за ним. Все были, конечно, рады, кроме виконта, он, похоже, был недоволен, что Ролан остался с нами. А герцог крикнул пажу:
– Выбирайтесь оттуда, шевалье де Линьет! Никто вас не гонит!
– Это вы сейчас так говорите, – возразил Ролан, – А потом цап-царап – и погрузите как кулек на ту белую яхту!
– Лезь назад, черт побери! – закричал капитан.
– Дайте слово дворянина, черт побери, тогда полезу! – ответил Ролан.
Капитан и отец расхохотались. Впрочем, все засмеялись, включая виконта.
– Слово дворянина! – крикнул Бофор. И Ролан оказался с нами на баке – уже не на птичьих правах.
– Вы могли бы и не требовать с адмирала клятвы, – не удержалась я, – Бофор – честнейший человек Франции, разве вам не известно?
– Это мне известно! – важно сказал Ролан, теперь уже барабанщик при Штабе адмирала, включенный в состав нашей экспедиции.
– Спасибо вам, дорогой шевалье де Вандом.
И Ролан пожал мне руку, хотя я привыкла, чтобы мне руку целовали и не без труда перестраиваюсь на другое обращение.
– Если бы не вы…
– Оставьте, – сказала я, – Не стоит благодарности…
– Думал ли я, когда прятался под повозкой, что наш дерзкий замысел увенчается успехом! – продолжал Ролан восторженно.
Вот о чем я забыла рассказать! Там, под повозкой, Ролан прятался не только от Рауля и Сержа де Фуа / А с какой это радости я вдруг начала называть виконта по имени? – но так писать легче, как-то живее получается /. Ролана уже, оказывается, многие знали: например, владелец повозки, простецкого вида парень, доставивший вино моему отцу. Ролан прятался и от него, и от сержанта Гастона, и от каких-то вчерашних пажей, нынешних гвардейцев, и от старшего брата Жюля, словом, от всего света. Кроме меня!
Там у повозки стоял здоровущий мужик, живая натура художника Люка, рыжий такой великан с бородой в виде косички. Он дул вино из горлышка бутылки, предложенной возницей. Его товарищи бренчали монетами и вместе с рыжим пили вино тем же варварским способом, чокаясь бутылками. А подле них ошивался виконтов слуга, презабавный и предобрый старикан Гримо, наш с отцом старый приятель. Без бутылки. Старик подошел к рыжему и его товарищам в самое время, а то он все сидел на сундуке, и Ролану никак не забраться туда было. Оно понятно, ноги-то старые, посидеть хочется, не то, что мы с Роланом. Так вот, о рыжем. Мы шептались с Роланом, и не слушали, о чем рыжий говорил со своими людьми и Гримо. До нас донесся только громкий бас рыжего: ''Дети Одина!'', звяканье бутылок и хохот этой удалой компании. Рыжий – это ведь тот самый солдат, которого Люк-живописец нарисовал с натуры для плаката по поручению моего отца. Надо отдать должное Люку, парень получился похоже, один в один. Но о Люке потом, до него я еще дойду в свое время.
Ролан, о нем раз уж начала, надо все дописать о моем новом товарище. Шевретта заметила, что ''ребенка'', то есть Ролана надо накормить и умыть. На это господин де Сабле отвечал, что он сам этим займется. ''И я знаю, с кем поселю Ролана'', – сказал он. Я испугалась. Если нас поселят вместе, Ролан узнает мою тайну! А Ролан мог попроситься в мою каюту. Но Ролан ничего не просил – он был рад-радехонек, что его оставили на флагмане, полагаю, он и на палубе перебился бы, если бы мест не нашлось. Но место нашлось в кормовой каюте, у доктора Себастьена Дюпона, кажется, так, всех сразу не запомнить!
