Харальд Тюсберг - Хакон. Наследство
И вот король Инги скончался. Случилось это 23 апреля 1217 года.
Похороны пышностью не отличались. Никто почти не горевал в открытую, даже одиннадцатилетний Гутторм, которого все это как будто и не трогало. Одна только Инга искренне оплакивала усопшего. Король Инги был неизменно добр к ней и к ее сыну, и они с благодарностью думали о нем.
– Теперь Гутторм станет королем? – шепнул матери тринадцатилетний Хакон.
– Не знаю. Не будем об этом говорить.
Тогда Хакон шепнул Гутторму:
– Ты станешь королем?
Гутторм помедлил.
– Может быть. А может быть, дядя Скули. Ему охота, по-моему.
Гутторм по обыкновению, был ко всему равнодушен. Его даже королевская корона не интересовала. Гаут Йонссон, подслушавший шепот мальчиков, наклонился к Хакону и тихонько сказал:
– Еще неизвестно, может, ни тому, ни другому королем не бывать.
Гаут знал, что Дагфинн Бонд намерен предложить на тинге совсем другого престолонаследника и с давних пор заручился поддержкой.
Вскоре после похорон ярл Скули созвал всех епископов, знатных вельмож и военачальников, которые находились в городе, и обратился к ним с речью.
– Я сожалею, что мне приходится говорить об этом сейчас, когда еще слишком свежо горе утраты, но это мой долг. На Эйратинге предстоит избрать нового короля. Как вам известно, имеется только три претендента: двое детей – сын короля Инги, Гутторм, и сын ярла Хакона, юнкер Кнут, который находится за пределами страны, в Гаутланде; третий претендент – я сам. Я родной брат короля Инги, рожден в браке, как того и требует Святейший престол в Риме. А вот Гутторм, увы, рожден вне брака. Тем не менее кое-кто полагает, что Гутторм вполне подходит для того, чтобы стать нашим новым королем. И я хорошо их понимаю, хотя всем нам ведомо, что означенный отрок, возможно, не лучший претендент.
Один из присутствующих, по имени Эйстейн зять священника, заметил:
– Ты забыл наследника короля Хакона, господин, Хакона Хаконарсона. Ведь по крови именно он самый близкий родич Сверрира.
Скули будто и не слышал.
– Думаю, те, кто шел за королем Инги, предпочли бы пойти за его сыном Гуттормом, будь он рожден в браке. Юнкеру Кнуту я не очень доверяю, он вовлечет Швецию в борьбу за норвежское наследство, а это легко может привести к войне.
Скули едва заметно кивнул архиепископу Ториру, и тот сию же минуту взял слово. Дряхлый, трясущийся Торир подготовился загодя, написавши все, что надобно было сказать.
– По моему мнению, ты, ярл Скули, должен наследовать своему брату, королю Инги. По происхождению ты лучший из всех. Родоначальник рейнских мужей, который тоже звался Скули, был женат на рожденной в законном браке племяннице королей-братьев Харальда Сурового Правителя и Олава Святого. В твоем роду, ярл Скули, такие славные предки, как ярл Хакон Хладир, Эйнар Брюхотряс и Эрлинг сын Скьяльга. Ты муж зрелый, энергичный, безусловно сведущий в управлении, что ты доказал во время болезни твоего брата. Ныне нам надобен зрелый король, а главное – рожденный в браке.
Ярлу Скули стоило большого труда не выдать, каким удовлетворением он преисполнился от слов архиепископа, хотя они были ему не в новинку. Все прошло куда легче, нежели он смел надеяться. Теперь дело было за формальностями. Скули покорно – дескать, что тут поделаешь! – развел руками.
– Я понимаю, архиепископ Торир, ты меня уговариваешь. Ты человек мудрый, и коли другие поддержат твою точку зрения, я не стану перечить и ради блага страны приму на себя эту ответственную миссию, хотя бремя власти и очень тяжело. Но прежде нам надобно прийти в себя после горькой утраты – кончины короля Инги. Вопрос будет решаться не здесь и не сейчас, а на Эйратинге, в свое время. До тех же пор есть возможность хорошенько обдумать все, что здесь было сказано.
Встреча закончилась. Спору нет, нужно время. Как можно больше времени. Правда, ярл Скули не знал, что другие втайне употребили свое время, дабы подготовить нечто такое, чего Скули совершенно не принимал в расчет. Ярл Скули забыл принять в расчет Дагфинна Бонда.
ВЫБОРЫ КОРОЛЯ
Гаут Йонссон и юный Хакон Хаконарсон сидели в Ингином покое в королевских палатах. Комната была небольшая, но опрятная, как и сама Инга. Скули брат короля принимал у себя архиепископа, и вся поварня стряпала не покладая рук. По причине плохих зубов архиепископ Торир предпочитал кушанья, которые не нужно было подолгу жевать. Вдобавок он донельзя любил сладкое. Гаут с Хаконом унесли, спрятав под плащами, несколько душистых пирогов и теперь с наслаждением уписывали свою добычу.
– Хочешь поехать со мной в Бьёргвин, Хакон?
Гаут Йонссон много рассказывал тринадцатилетнему мальчику об этом большом городе, в котором тот бывал лишь проездом, а ведь там чего только не увидишь: каждый пятый житель – немец, и моряки приплывают туда из Англии, из Франкского королевства и других краев, даже из таких чужедальних, как Аравия, приходят на диковинных кораблях диковинные темнокожие купцы. Гаут заранее знал ответ и, конечно же, услышал:
– Хочу. А еще хочу в Ставанг. Говорят, у тамошнего старика епископа есть дурная привычка разуваться, сидя за столом. Все, кто у него бывал, про это рассказывают. Мы потихоньку заберем его башмаки и спрячем – то-то будет смеху, когда ему понадобится на двор: кругом снег, а он босой!
Гаут расхохотался. Хакон, как всякий тринадцатилетний мальчишка, постоянно затевал проказы. Ребенок – он и есть ребенок. Так ведь и Гаута все зовут ребенком. Большим ребенком… В комнату вошла Инга из Вартейга. Закрыла за собою дверь. Гаут поднялся.
– Сядь, Гаут Йонссон. Мне надо поговорить с тобой кое о чем.
Гаут сел, думая, что, скорей всего, услышит сейчас внушение за какую-нибудь озорную выходку, которую устроили они с Хаконом.
Жаловаться ходили только к Инге, к другим и обращаться было бессмысленно. Однако же Инга повела речь совсем не о том.
– Некоторое время тому назад к королю Инги явились люди из Внутреннего Трандхейма, просили его отдать Емтланд в лен нашему Хакону. В ответ им было сказано, что король не намерен более делить королевство. Хватит уж этих разделов, а что до Хакона, так о нем и без того хорошо заботятся. Намедни те же люди явились к Хакону, при мне. Биркебейнеры. Ныне, сказали они, больно много охотников урвать кусок от Хаконова наследства. И они хотят, чтобы Хакон был с ними и сделался королем, как его отец; они соберут большую рать и мечом отвоюют его права.
– Что же ты им ответила, Инга?
– Ответила не я, а Хакон.
– Я ответил, что пока еще недостаточно взрослый и столь большие дела мне не по плечу.
