Луиджи Мотта - Сборник "Красный оазис"
— Ты, кажется, знаешь в лицо осужденных, — продолжал Минг, пропуская воркотню Перкинса мимо ушей.
— Да, — ответил Ру-Ми.
Вопросы мандарина все более его смущали.
— Одного из них зовут Пей-Хо. Это их бывший атаман.
— О, да. Этого я помню. Крепкий парень. Никакая пытка не заставила его говорить.
И палач с грустью вздохнул, вспоминая, как битый час пытал он пирата и не добился от него ни слова.
— Где они теперь?
— По-прежнему сидят в Гонконге. Губернатор потребовал, чтобы они оставались там до последней минуты, и их приведут на место казни под конвоем английских солдат.
— Хорошо, — перебил Минг. — Все это не важно. Я пришел купить у тебя тело Пей-Хо.
— Тело Пей-Хо? — переспросил пораженный палач.
— Ну да, тело Пей-Хо. Его труп, одним словом. А тебе-то что! Ты отдашь мне его после повешения.
Ру-Ми смотрел на мандарина с видом глубокого непонимания. Минга взорвало.
— Одним словом, назначай цену. Вот тебе кошелек. Ну что, довольно? А если мало — говори сам, сколько хочешь.
С этими словами он бросил на нары кошелек, туго набитый новыми мексиканскими пиастрами, которые особенно ценятся в Китае. Это было больше годичного жалованья палача.
Ру-Ми нерешительно молчал.
— Ну что, согласен или нет? — гневно повторил мандарин.
— Растолкуйте мне сначала, зачем вы его покупаете?
— Это тебя не касается! Нахал! Как ты смеешь меня допрашивать?
Ру-Ми съежился, как побитая собака.
— Вы знаете лучше меня, господин, что за продажу мертвого тела полагается сто бамбуковых палок.
— Черт возьми! Неужто ты принимаешь меня за колдуна или поставщика врачей? — резко ответил почтенный председатель, чувствуя, что напоминание о ста бамбуковых палках сразу испортило ему настроение. — Я не собираюсь делать ничего противозаконного, — повторил он мягче. — Соглашайся или откажись прямо. Если ты согласен — я уплачу тебе еще столько же. Если нет — я завтра же тебе припомню, что мы застали тебя за трубкой опиума.
— Хорошо, хорошо, я согласен, — испуганно сказал Ру-Ми.
— Ну так слушай и постарайся запомнить точно все, что я тебе прикажу. Ты повесишь Пей-Хо своими собственными руками и непременно последним. Постарайся его не мучить и оставь на виселице.
— Хорошо.
— Через полчаса ты начнешь снимать трупы. В это время стемнеет, публика разойдется, и ты останешься один со своими помощниками. Снимешь Пей-Хо первым. Сложив трупы на повозку, ты отвезешь их в братскую могилу, но забудешь Пей-Хо под виселицей. Вот и все, что от тебя требуется.
— Слушаю.
— То-то. И в тот же вечер ты получишь гонорар.
Палач поклонился до земли в знак глубокой благодарности и взял лампу посветить уходящим гостям.
— Кажется, я ничего не забыл? — спросил Минг, очутившись на улице.
— О, нет, — ответил капитан. — Страх и жадность скрутили это животное. Идемте скорее, а то запрут решетку фактории, и мне придется ночевать на улице.
Двери хижины громко захлопнулись. Это Ру-Ми торопился посчитать деньги и докурить трубку опиума, от которой его так неожиданно оторвали.
Через десять минут Перкинс и Минг дошли до моста, и мандарин со вздохом облегчения остановил приятеля.
— Я исполнил ваше желание, хотя, сказать по совести, не понимаю ваших проектов. Надеюсь, вы в свою очередь сдержите свое слово.
— Слово? Какое слово? — удивился англичанин, мягко, но настойчиво увлекая Минга в сторону фактории.
— Как какое?! — с отчаянием воскликнул мандарин. — Да помочь мне найти убийц Линга. Я делаю все, что в моих силах. Но все напрасно.
— А… Правда, правда. А я и забыл. Простите. Расскажите, как у вас дела.
— И не спрашивайте. Я мобилизовал лучших агентов Фо-Гопа. Но можно подумать, что этим скотам хочется, чтобы мне… Одним словом, они ничего не нашли. Я обошел все тюрьмы, допросил больше сотни арестованных, человек двадцать подверг пытке. И все напрасно.
— Допросили ли вы жителей Фун-Зи, бывших соседей мадам Лиу?
— Да. Но, к несчастью, служанку выкрали, а все остальные не знают ничего. Если вы меня не спасете — я безвозвратно погиб.
— О, до этого еще далеко. Подытожим все данные. Во-первых, кого подозревают в похищении Мэ-Куи? Разве нет ни следов, ни улик?
— Никаких! Впрочем, есть одна улика. Найдена матросская шапка там, где стояла лодка, которую они украли.
— Какая шапка — китайская или европейская?
— Китайская, какие носят рыбаки и ваши друзья, латронские пираты. Как видите, улика — не из важных.
— А по-моему, очень важная. Потому что, если пираты похитили прислугу мадам Лиу, можно почти наверное предположить, что один из них убил Линг Та-ланга.
— А ведь правда, — удивился собственной недогадливости Минг.
— Очевидно, его убил отвергнутый поклонник Лиу-Сиу.
— Мадам Лиу никого не принимала, кроме своего племянника. Она категорически на этом настаивает.
— Ее дочь могли встретить на улице, в кумирне. Наконец, просто заметить в окно.
— Она почти не переступала порога. А дом напротив пустует целых три месяца.
— Вот как! А кто там жил?
— Какой-то мясник. Какая-то нелепая личность. Он внезапно уехал, и с тех пор о нем ни слуху ни духу.
— А как звали этого мясника?
Минг потер лоб, вспоминая, и не сразу ответил:
— Кажется, его звали Чу. Уличные мальчишки прозвали его Красным Пауком и нарисовали на ставнях его бывшей лавки огромного паука-птицееда.
Перкинс задумался.
— Скажите, — спросил он вдруг, — у кого покупала мясо прислуга мадам Лиу?
— Должно быть, у него, как все прислуги квартала.
— А этот Чу, каков он из себя — высокий или низкий, сильный или слабый?
— Да почем я знаю! — рассердился Минг. — На кой черт стану я этим интересоваться!
— Как на кой черт… Ах, мой бедный председатель! И скверный же вы сыщик, сказать по совести. Вы знаете, что следы убийцы принадлежат высокому и грузному человеку. Вы знаете, что ладонь, оставившая на подушке след, необычайной величины. Убийца такой силач, что придушил свою жертву и перетащил труп в заросли кактусов. И вы даже не поинтересовались ростом и сложением таинственно исчезнувшего соседа.
Но Минг не сдавался.
— Говорят вам, что он уехал задолго до преступления. Вы сами плохо соображаете.
— Я и не пробую соображать. Я просто говорю, что, с одной стороны, имеется не найденный убийца, а с другой — удравший неведомо куда сосед. Я лишь сопоставляю факты.
— А ведь правда…
— Вот то-то и дело. А что за человек этот Чу?
