Бернард Корнуэлл - Битва Шарпа
— Слушайте, парни! — Шарп повысил голос так, чтобы все его стрелки могли услышать. — Мы не можем оставаться здесь. Педерасты скоро выйдут из арсенала, поэтому мы пойдем и присоединимся к ирландским парням. Мы забаррикадируемся изнутри и будем стрелять. — Он предпочел бы разбить стрелков на две группы, по одной на каждый осажденный барак, но сомневался, что кто-нибудь сможет добраться живым до дальнего барака. Перед ближним было меньше вольтижеров, к тому же в этом бараке жили жены и дети, значит он больше нуждался в дополнительной огневой мощи.
— Все готовы? — спросил Шарп. — Вперед!
Они спускались по склону, в то время как стрелки Оливейры атаковали справа. Появление caçadores отвлекло вольтижеров и дало стрелкам Шарпа шанс прорваться к казармам, не пробиваясь через целую роту вольтижеров, но это был последний шанс, потому что как раз когда Харпер начал кричать на гэльском языке, чтобы Real Compania Irlandesa открыли им дверь, громкие крики возле сторожевой башни слева от Шарпа возвестили о прибытии главных сил Лупа. Шарп был среди бараков, в то время как вольтижеры отступали под натиском португальских стрелков. Отступление французов вело их прямо поперек движения людей Шарпа. Солдаты Лупа осознали опасность слишком поздно. Сержант успел выкрикнуть предупреждение, но тут же упал под ударом семиствольного ружья Харпера. Француз попытался подняться, но приклад тяжелого ружья обрушился на его череп. Другой француз попытался развернуться и бежать в противоположном направлении, затем в ужасе осознал, что бежит прямо на португальцев, и повернул снова только для того, чтобы обнаружить штык-нож стрелка Харриса у своего горла.
— Non, monsieur! — закричал француз, бросил свой мушкет и поднял руки.
— Не называть тебя проклятым лягушатником? Ладно, не буду, — сказал Харрис и потянул спусковой крючок. Шарп уклонился от падающего тела, отбил неуклюжий выпад штыка и плашмя ударил нападавшего тяжелым палашом. Тот попытался ударить штыком снизу, и Шарп в ярости дважды полоснул его палашом и оставил — кричащего, истекающего кровью, сжавшегося в комок. Он заколол в спину другого французского стрелка, затем бросился в сторону другого пустого барака, отбрасывающего в лунном свете густую тень, где группа его стрелков защищала Миранду. Харпер все еще кричал на гэльском языке — одна из предосторожностей, которые Шарп согласовал с Донахью на случай, если французы воспользуются английским языком, чтобы обмануть обороняющихся. Крики сержанта наконец привлекли внимание гвардейцев в ближнем бараке, и дверь приоткрылась. Винтовки трещали и выбрасывали языки пламени, пули визжали в темноте, люди кричали за спиной Шарпа. Хагман уже был у двери казарм, где он присел и пересчитал стрелков внутри.
— Сюда, Перкс! — крикнул он, и Перкинс с Мирандой перебежали через открытое пространство, сопровождаемые группой стрелков.
— Все в безопасности, сэр, все в безопасности, — доложил чеширец Шарпу, — только вы и Харп.
— Идем, Пат, — сказал Шарп, и как раз тогда, когда ирландец бросился бежать, вольтижер выскочил из-за угла барака, увидел, что огромный стрелок-сержант убегает, упал на одно колено и навел мушкет. Он увидел Шарпа секунду спустя, но было уже слишком поздно. Шарп вышел из тени, и палаш в его руке уже завершал движение. Лезвие ударило вольтижера чуть выше глаз, и таков был гнев Шарпа и сила удара, что верхушку человеческого черепа срезало, словно это было вареное яйцо.
— Боже, храни Англию! — сказал Хагман, наблюдавший удар от двери казарм. — Заходи, Харп! Поспешите, сэр! Поспешите! — Паника, начавшаяся среди вольтижеров из-за португальской контратаки, помогла стрелкам избежать первого нападения Лупа, но теперь паника спадала, поскольку главные силы Лупа прошли мимо захваченных привратных укреплений. Те силы, что скоро превратят бараки в ловушку для людей Шарпа.
— Матрацы! Ранцы! — кричал Шарп. — Укладывайте их у дверей! Пат! Займись окнами! Шевелись, женщина! — рыкнул он на чью-то плачущую жену, которая пыталась выбежать из казармы. Он бесцеремонно толкнул ее спину. Пули раскалывались о каменные стены и прошивали дверь. С обеих сторон длинной комнаты было по одному маленькому окну, и Харпер затыкал их одеялами. Стрелок Кресакр выставил винтовку через одно наполовину заткнутое окно и выстрелил в сторону ворот.
Шарп и Донахью обсуждали раньше, что может случиться, если нападут французы, и оба безрадостно согласились, что Real Compania Irlandesa окажется в ловушке в собственных казармах, поэтому Донахью приказал солдатам пробить смотровые щели в стенах. Работа была проделана без энтузиазма, но по крайней мере смотровые щели существовали и давали обороняющимся шанс вести ответный огонь. Даже при этом мрачный, похожий на туннель, барак казался самым кошмарным местом, подходящим для западни. Женщины и дети кричали, гвардейцы нервничали, и баррикады у дверей казались ненадежными.
— Вы все знаете, что делать, — обратился Шарп к гвардейцам. — Французы не могут войти здесь, и они не могут разрушить стены, и не могут стрелять через камень. Вы должны вести плотный ответный огонь, и вы отгоните ублюдков.
Он не был уверен, что хоть что-нибудь из сказанного им соответствует истине, но он должен был приложить все усилия, чтобы восстановить в людях боевой дух.
В бараке было десять смотровых щелей — по пять на каждой длинной стороне, и у каждой щели стояло по крайней мере восемь человек. Немногие из гвардейцев умели обращаться с мушкетом так, как хотел бы Шарп, но при таком количестве бойцов на каждую щель их огонь был фактически непрерывен. Он надеялся, что гвардейцы во втором бараке приготовились подобным образом, поскольку ожидал нападения французов на обе казармы в любой момент.
— Кто-то открыл эти проклятые ворота для них, — сказал Шарп Харперу. У Харпера не было времени ответить — оглушительные крики возвестили о наступлении главных силы Лупа. Шарп всматривался в щель в одном из заткнутых окон и видел, как настоящий поток серых мундиров хлынул вдоль казарм. Позади них, бледные в лунном свете, всадники Лупа ехали под своим штандартом из волчьих хвостов.
— Это моя ошибка, — сказал Шарп с сожалением.
— Ваша? Почему? — Харпер забивал шомполом последний заряд в ствол семизарядного ружья.
— Что делает хороший солдат, Пат? Он действует неожиданно. Было настолько очевидно, что Луп должен напасть с севера, что я забыл о юге. Черт подери! — Он выставил в щель винтовку и искал взглядом одноглазого Лупа. Убить Лупа, думал он, и налет прекратится, но он не видел Бригадира среди массы серых мундиров, по которым он и выстрелил, особо не выбирая. Пули противника стучали по каменным стенам, не нанося ущерба, в то время как внутри выстрелы мушкетов грохотали, пугая детей.
