Владимир Андриенко - Гладиаторы
— Давай закажем еще вина и битков. Меня мучает голод и жажда, — громогласно завил Келад.
— Эй! Хозяин! — Децебал подозвал Диокла. — Принеси нам еще амфору велитернского.
— Большую амфору! — грохнул рукой по столу фракиец.
— Будет исполнено, — физиономия Диокла появилась у их стола.
— И путать твоя кухарка приготовит для нас целое блюдо битков. Вот деньги.
Диокл принял плату и медленно удалился. Сегодня посетителей в его таверне было много. И он полчала назад послал за новой порцией мяса к мяснику Флегонту, который уже много лет снабжал его дешевым товаром.
Высокая тощая служанка вынесла им амфору, а спустя несколько минут поставила на стол громадное блюдо с дымящимися битками. Некоторое время гладиаторы отдавали должное стряпне Диокловой кухарки.
— Эта тощая мегера готовит отличные битки, — сообщил фракиец прожевав первую партию.
— Вот только какое мясо она туда кладет? — со смехом спросил нубиец. — Говорят разное.
— А мне плевать на это! На вкус они восхитительны! Наливай вино по фиалам.
Юба разлил велитернское и они дружно выпили.
— Итак, что ты говорил о побеге? — тихим голосом продолжил Децебал.
— Я думал об этом. И вот до чего додумался. Мы сумеем сбежать в Нумидию. А оттуда на мою родину в Нубию. Стоит нам только найти корабль и кормчего, который доставит нас туда. А уж в Африке я сумею вас вывести в безопасное место.
— Но Нумидия тоже римская провинция. Разве я не прав? — спросил дак.
— Прав. Но мы с вами из Нумидии двинемся в Египет. В сказочную страну, хоть и тоже римскую провинцию. Там никто не станет нас искать. Не столь мы важные фигуры. Наймем барку и вниз по Нилу отправимся в Напату. А там нас никто не сумеет отыскать.
— Это отличная идея, — фракиец выпил еще вина. — Я не против, увидеть Египет. Об этой стране я слышал.
— А ты не хочешь на родину, Келад? — Юба внимательно посмотрел на фракийского гладиатора.
— Во Фракию? Нет. Я родился в Родопских горах и с детства служил у знатных вождей в роли воина. Сражался с римлянами, участвовал в восстании против их власти и, после поражения повстанцев, был продан к римлянам в рабство.
— Продан? Но кем?
— А собственным князем, которому служил всю жизнь. Вот поэтому-то я и обозлился на весь мир. Он купил ценой нашей свободы жизнь. Вот так.
— А ты Децебал? Тебя не тянет на родину? Ведь Дакия еще не покорена римлянами?
— Этот так. Наш гордый царь Децебал, мой тезка, пока сумел отстоять нашу свободу. Но вот надолго ли? Римские войска доказали, что они самые сильные в мире. Но я не думаю, что моя помощь так нужна великому царю. Я смогу оказать помощь Дакии именно здесь в Римской империи. Они научили меня сражаться.
— Ты снова о восстании? Но ты не Спартак, Децебал. Поднять бунт гладиаторов может быть, мы сумеем, но разве это все? У римлян 40 легионов, более чем 400 тысяч хорошо обученных и дисциплинированных солдат. А что сможешь сделать против них ты с горсткой гладиаторов?
— Это так, но Спартак сумел потрясти основы империи. И если мы поднимем гладиаторов, а за ними и рабов, то империя содрогнется. Вот лучшая помощь моей родине. Да не о полной победе над империей я думаю. Я хочу в отместку римлянам умереть не на арене, а сражаясь с ними. Это мой камень в здание свободы. И постепенно это здание будет воздвигнуто. Да и нет в Помпеях этих 400 тысяч, они раскиданы по всей их необъятной империи.
— Децебал, я конечно уважаю тебя, но ты разве полководец? — спросил нибиец. — У тебя есть опыт командования войсками?
— Нет! Я никогда и никем не командовал.
— А Спартак был одним из вождей своего народа, и ему было не в новинку вести людей в бой.
— Ты знаешь это? Тогда расскажи мне о Спартаке. Я хочу все о нем знать!
— Тише, Децебал, — Келад положил ладонь даку на плечо. — На нас уже обращают внимание. Не стоит так громко.
— Я почти ничего не знаю о нем. Говорили, только что он был одним из великих фракийских вождей. Его взяли в плен римляне и он попал в римскую пехоту и быстро выслужился в центурионы. И если бы не обстоятельства он бы стал легатом, а то и побольше.
— И ты молчал? Почему раньше ничего не говрил?
— А чтобы ты меньше думал об этом деле, дакиец. Ты разве не слышал, что я сказал? Спартак был не просто отличным бойцом на мечах, но и отличным полководцем. Его с детства приучали командовать людьми. Но тебя нет.
— Погоди, Юба, если ты сказал, что Спартак стал римским центурионом, то как он попал в гладиаторы?
— Когда римляне возобновили войну во Фракии, он прешел на сторону своей родины и сражался с нашими легионерами. Его снова взяли в плен и тогда сделали рабом-гладиатором.
— Вот как! Интересно.
— И ты должен понять, что убежав, мы тоже нанесем удар по римлянам и лишим их удовольствия лицезреть нашу смерть на арене!
…..Децебал покинул своих друзей за полночь и пошел в дом, где его ждала Цирцея. Она сказала, что будет ждать его каждую ночь.
"Интересно, скоро ли я надоем этой римлянке? — думал Децебал. — Скоро ли она найдет себе иного мужчину? Ведь она знала много разных мужчин до меня. Это чувствуется. И она, без сомнения, знатная женщина, из богатой семьи. И Цирцея, конечно, не её имя. Интересно, суждено ли мне вообще когда-нибудь узнать её настоящее имя? Или она так и останется Цирцеей? Хотя разве есть разница? Как говорит Кирн, стоит наслаждаться жизнью пока мне представилась такя возмождность".
Он проскользнул в дом через черный ход, отперев двери ключом, который предала ему рабыня. В этот раз двери совсем не скрипели. Кто-то заботливо смазал петли маслом. Это говорило о том, что дака здесь ждали.
В конклаве Цирцеи Децебал увидел, что женщина спит, и осторожно приблизился к ложу. Она лежала, раскинув руки, и её губы что-то бормотали во сне. Гладиатор осторожно провел рукой по её волосам.
— Это ты, Децебал? — женщина сразу же проснулась. — Я жду тебя уже давно.
— Я ведь не свободный человек, а раб. И потому не могу распоряжаться временем по своему усмотрению.
— Для меня ты совсем не раб, любимый. Ты воин подобный героям Эллады.
Гладиатор горько усмехнулся. Он вспомнил Кирна и то, как он, Децебал, смотрел, как его истязают. Били его друга, а он стоял и смотрел. Разве этот поступок подобен тем, что свершали герои Эллады Ахиллес, Аякс, Одиссей?
— Нет, Цирцея, — замотал он головой. — Нет. Я совсем не герой. Я раб. Некогда Юба сказал мне, что все кто не сумел сохранить своей свободы — рабы. И он был прав.
— Но тысячи достойных людей были рабами. Баснописец Эзоп был рабом глупого и чванливого человека по имени Ксанкс. Сам герой Геракл, ставший после смерти богом, тоже был рабом.
