Кирилл Кириллов - Земля ягуара
Из-за поворота выплыла еще одна шлюпка с испанцами и стала забирать левее, обходя образовавшийся затор. За ней подтягивались остальные. Опытные рулевые ставили лодки борт в борт. Скоро на реке образовалась широкая полоса воды, разделявшая шлюпки испанцев, вставшие в линию, и беспорядочное столпотворение пирог.
Индейцы молчали. Испанцы, ошарашенные видом их армии, тоже не издавали ни звука. Над рекой повисла давящая тишина, в которой явственно чувствовалось напряжение предстоящей битвы.
Ромка оглянулся на Кортеса. Его лицо было бесстрастно, как у статуи бога, привезенного князю Андрею из-за великой стены, и только глаза быстро и внимательно скользили по окрестностям, измеряя расстояния, прикидывая углы атаки и пути отхода. Адмирал готовился к битве.
Медленно, словно на охоте, Эрнан Кортес взял из рук сидящего рядом стрелка взведенный арбалет, приложил к плечу, неторопливо прицелился и нажал на спуск. Свистнула в воздухе толстая короткая стрела. Индеец, чей плюмаж возвышался над остальными на добрый локоть, схватился за грудь и, не сгибаясь, повалился в воду.
Над рекой разнесся дикий крик. Повинуясь ему, все туземные лодки одновременно сорвались с места. Сталкиваясь бортами и наскакивая друг на друга, они неслись на испанцев сплошной стеной, ощетинившейся наконечниками копий.
Навстречу им раздался громовой залп аркебуз. Крупная картечь вырвала из строя несколько десятков индейцев, разметав в стороны тела и перья. В воздух взлетели ошметки пирог, разносимых в лоскуты.
Но индейцы не испугались, не остановились, не повернули. Лента реки стремительно убегала под острые носы их лодок.
Второй залп дали арбалетчики. Он произвел в первых рядах противника не менее страшные опустошения. Каждый болт насаживал на себя по несколько человек.
Индейцы были уже совсем близко.
Залп аркебуз! Почти в упор. Перед конкистадорами расцвели огромные кроваво-красные цветы. Лицо Ромки забрызгало теплым. Он сжал челюсти и выставил шпагу.
Лодки столкнулись. Затрещали прогибающиеся доски, захлопала рвущаяся кожа, захрустел ломающийся тростник. Индейцы вопящими демонами посыпались на испанцев. Бросив аркебузы и арбалеты на дно лодок, те вскинули длинные мечи и короткие копья. Серпами заблестели лезвия алебард. Отточенная сталь пошла гулять по телам, едва защищенным примитивными доспехами.
На голову вскочившего перед Ромкой конкистадора опустилась тяжелая дубинка с острыми осколками обсидиана, вставленными в древесину. Шлем выдержал, но испанец покачнулся и начал крениться назад. Дубинка взлетела снова. Ромка коротко кольнул индейца и почувствовал сопротивление клинка, входящего в живое человеческое тело. Дубинка скользнула по плечу солдата и исчезла. Юноша крутанул кистью, как учили, и дернул клинок на себя. Тот вышел с неприятным чавкающим звуком. Кавалерийский палаш легко срубил наконечник копья, чуть не угодившего парню в лицо. Темная тень Мирослава мелькнула за плечом. Палаш засвистел над ухом, выписывая в воздухе замысловатые восьмерки, знаки бесконечности смерти и вечного разрушения.
На Ромку навалился огромный индеец. Перекошенное лицо под слоем боевой раскраски, шрамы на лбу и щеках, глаза, горящие дикой злобой. Юноша рубанул наотмашь. Эфес провернулся во вспотевшей ладони, поэтому удар получился плашмя, но оказался достаточно сильным. Угли глаз потухли, и туземный воин, колыхнувшись осенним листом, мягко завалился назад, в пенящуюся красным воду.
Несколько щитов сомкнулись над головой юного графа, принимая на себя наконечники десятка копий. Рявкнула аркебуза, опалив ухо горячим, зазвенели тетивы, отсылая смерть в сторону туземцев, барахтающихся в воде. На реке не осталось ни одной целой пироги. От берега до берега по воде плыли доски, обрывки кожи, перья, тряпки. Ручейки бурой крови мешались с желтоватой мутью. Среди мусора виднелись черные головы индейцев с обрывками перьев и потеками краски. Теперь их можно было перебить по одному. Победа?!
Дно шлюпки пришло в движение, закачалось под ногами и взлетело вверх. Туземные воины поднырнули под днище. Не устояв на ногах, Ромка головой вниз ухнул в воду. Ноздри забили частички ила, в легкие полилась теплая густая жижа. Ослепленный и оглушенный, он заметался в непроглядной мути, пытаясь понять, где дно, где поверхность.
Чей-то тяжелый сапог наступил ему на спину. Ромка с трудом вывернулся из-под подошвы. Кашляя и отфыркиваясь, поднимая вокруг себя фонтаны брызг, он вылетел из-под воды почти по пояс. Ботфорты утонули в мягком податливом дне, волна плеснулась в нагрудник, но выше не пошла. Река в этом месте оказалась глубиной всего-то пару локтей.
Легконогие индейцы атаковали. Дико крича, размахивая копьями, они бросались на сомкнувших ряды испанцев, пытаясь оттеснить их от берега на глубину. Те, обученные действовать в строю, собрались в подобие двойной подковы, отбивались скупо и умело. Один удар — одна жизнь. Накатывающиеся волны туземцев разбивались о строй конкистадоров. Стрелки собрались за «подковой». Они стояли по шею в воде, подняв над головами арбалеты, аркебузы и бандольеры с зарядами. Несмотря на выучку и вооружение, испанцам приходилось нелегко. Многие были ранены. В большинстве своем это были царапины, но в таком количестве они могли обескровить бойца за десять минут.
Понимал это и Кортес, отчаянно рубившийся в самом центре строя. Рядом с ним Ромка заметил мускулистую фигуру Мирослава, методично орудующего палашом.
Оскальзываясь и с трудом выдирая ботфорты из донной грязи, он бросился туда, протиснулся меж двух здоровяков из второго ряда, с бешеной скоростью орудующих длинными копьями, и пристроился рядом с Мирославом. Справа от него оказался немолодой солдат, с головы которого индейская дубинка сбила шлем. Кровь заливала его лицо, но привычный к битвам ветеран не обращал на нее никакого внимания, лишь иногда встряхивая коротко стриженной головой. Во все стороны летели горячие капли.
Испанец шагнул в сторону, освобождая место новому бойцу. Ромка заступил вперед, и сразу же несколько копий ударили в его кирасу. Один из обсидиановых наконечников с треском раскололся, и злые осколки впились в подбородок. Юношу отбросило назад. Кто-то из второго ряда поддержал его и толкнул обратно.
Он выпрямился и оказался лицом к лицу с индейцем, обеими руками заносящим дубину над его головой. Инстинкты, привитые учителями в русском лагере, сработали сами. Заблокировав левой рукой запястья туземца, правой он из-под воды ударил в незащищенный бок. Враг увернулся. Острие шпаги скользнуло по гладкой коже, слегка ее оцарапав. Дубинка вывернулась из рук врага и отлетела в сторону. Ромка нацелился ударить снова, но кто-то навалился на клинок, придавив его к телу индейца. Тот ухватился за запястье крепкими пальцами, и они затоптались в вязком иле, дергаясь и давя друг на друга, чтобы освободиться или погрузить голову врага под воду.
