Понсон дю Террайль - Подземелье
— Но кто же вы?
— Вы меня не знаете… Я Рокамболь, я друг женщины, которую вы любите.
— Вы пришли спасти меня, но для чего… жизнь без Мадлены мне не нужна.
— Успокойтесь и выслушайте меня,—сказал Рокамболь. — Мадлена вас любит по-прежнему, и она точно так же попалась в ловушку, как и вы…
Затем Рокамболь высвободил Ивана и заменил его Милоном, который находился при нем.
— Тебе будут приносить кушанье, и смотри, если ты услышишь над собой голос Василисы, притворись, что ты мучаешься от голода, — сказал Рокамболь Милону, — через шесть дней ты будешь свободен, то есть в день свадьбы.
— Хорошо.
Рокамболь и Иван вышли на улицу, где их дожидался фиакр.
— Только не упадите в обморок, — сказал Рокамболь, отворяя дверцы фиакра.
В это время две руки обхватили Ивана и очаровательный голос прошептал:
— Ах, я опять с тобой…
Иван нашел Мадлену, и Рокамболь, сев с кучером, сказал:
— В улицу Пепиньер, к графине Артовой.
Виконт де Морлюкс привез мнимую Мадлену (мы говорим мнимую, потому что настоящая была у графини Артовой) в отель под предлогом, что это будет ее отель после свадьбы с Иваном.
И она-то разыграла эту сцену, которую вы видели.
Вечером, когда де Морлюкс с мнимой Мадленой вернулись домой, Беруто подал ему записку.
Графиня писала:
«Милый виконт! Вы меня сегодня не увидите, у меня нет ничего нового для Мадлены. Но я все-таки надеюсь возвратить Ивана к лучшим чувствам.
Ваш друг Василиса».Радостный трепет прошел по всему телу виконта. Мадлена выхватила письмо из рук мнимого дяди. Потом прочла и побледнела в свою очередь.
— Я ничего не понимаю из этого письма, — проговорил де Морлюкс.
— Я понимаю все; из этого письма я узнаю, что графиня все еще любит Ивана, и она, вероятно, наклеветала на меня, вы увидите.
Изобразив огорчение, мнимая Мадлена просила оставить ее одну, в чем де Морлюкс ей не отказал. К де Морлюксу вошел камердинер, сказав:
— Сударь, в ваше отсутствие тут был один господин, отдал мне это письмо и велел передать в руки барышни, но я думаю, что лучше вам отдать.
Письмо было без подписи, следующего содержания: «Если вы хотите видеть опять Ивана, который не переставал вас любить, то бегите из этого дома, в котором вы находитесь».
— А-а, проделки Рокамболя… нужно нанести ему удар.
Василиса известила де Морлюкса, что письмо, написанное Иваном, отдано на почту, и советовала ему приготовиться к неожиданному удару, кроме того, Василиса извещала, что будет у него вечером.
Мнимая Мадлена все еще сидела одна и никого не принимала.
Наконец около десяти часов пришел почтальон, принес письмо и громко проговорил: «Госпоже Мадлене Миллер». Де Морлюкс услыхал радостный крик, затем после нескольких секунд крик отчаяния, и мнимая Мадлена так искусно упала в обморок, что де Морлюкс послал за доктором… во время припадка она все твердила об Иване.
Потом, придя в себя, она сказала:
— Дядя, всему виной эта женщина.
Когда она произнесла это обвинение, у ее изголовья оказалась Василиса.
— Дитя мое, — сказала графиня, — вы ошибаетесь, обвиняя меня. Иван так же потерян для меня, как и для вас.
Мадлена взглянула на нее.
— Да, ибо Рокамболь сделался вашим покровителем.
— Простите меня, графиня, только скажите мне правду… где он… я буду тверда.
— Уехал в Петербург.
Мнимая Мадлена показала жестом, что хочет остаться одна.
Все вышли. Василиса уехала домой, а де Морлюкс остался в своих покоях.
Прошло два дня, утром мнимая Мадлена после двух дней, проведенных в постели, встала и неожиданно вошла в комнату виконта, она была бледна, печальна, но спокойна.
— Дядя, мне нужно с вами поговорить серьезно: то, что вы отравили мою мать, отняли у меня и сестры наследство, — правда. Я прощаю вам именем умершей матери, но вы должны возвратить нам отнятое… Дядя, у меня разбито сердце, и я чувствую, что скоро умру. Презрение Ивана убило меня совсем, и потому я хочу принести последнюю жертву. Эта жертва, вот она… женитесь на мне, кто же вас тогда будет обвинять в убийстве моей матери, если я буду вашей женой?
Де Морлюкс упал перед ней на колени.
— Ступайте к дяде Филиппу и приготовьте два свадебных контракта, Антуанетты и мой… я умру, мне деньги не нужны.
— Но кому же ты хочешь, чтобы я отдал наследство?
— Сестре моей… в награду я буду вашей женой… ступайте.
И влюбленный старик повиновался…
Войдя в дом к брату, виконт встретил камердинера.
— Ах, господин виконт, как барин изменился: не ест, не пьет, никого не принимает… он, кажется, больной, волосы его совсем белые.
И виконт вошел в сопровождении камердинера.
— Мой друг, Бог уже карает меня… сын мой избегает и презирает меня, — прошептал бедный барон.
— Бог хотел наказать вас, но ангелы остановили его руку, и я также раскаялся, — проговорил виконт. — Чтобы исправить наши поступки, надо возвратить детям отнятое.
— Наконец-то!
— Одна из них любит вашего сына и будет его женой, другая… другая… другая соглашается быть моей женой.
— Но несчастный…
— Пошлите за нотариусом.
— Боже, мне кажется, что это все сон, — пролепетал барон.
— Нет, — сказал чей-то голос, — вы не умрете, батюшка. — И молодой Аженор, вошедший в комнату, принял отца в свои объятия.
Вернемся назад к Василисе и к ее пленнику. Графиня лежала на диване в своем будуаре, перед ней стоял Беруто.
— Сколько времени он не ел?
— Около восьмидесяти часов, сударыня.
— Так он умер?
— Точно так. — Беруто испугался… Он испугался того, что Василиса, узнав, что враг ее умер, захочет посмотреть на труп его, и прибавил:
— Нет, сударыня, он не умер, но он в агонии.
— А, я хочу посмотреть его, он доживает последний час, это, должно быть, хорошо.
Беруто знал свою госпожу и потому не смел возражать ей.
Двадцать минут спустя она вошла в старый отель, где было подземелье Ивана, Беруто следовал за ней.
Она спустилась вниз, отворила форточку подземелья, где лежал Милон, притворяясь мертвым, заглянула туда, но с быстротой молнии обернулась, воскликнув: «Измена!»
И она всадила свой стилет в горло Беруто по самую рукоятку.
— Ко мне, Милон, — прохрипел Беруто.
Милон высадил плечом дверь и очутился лицом к лицу с Василисой, подбежав к ней, сжал ее так сильно, что та вскрикнула от боли, но проворно освободилась и нанесла удар Милону стилетом, затем пустилась бежать по лестнице, но на последней ступени Милон догнал ее вторично. Она, обернувшись, ударила его еще раз и пустилась к коридору, где, прислонившись к стене, ожидала Милона.
Действительно, Милон, ослепленный яростью и жестокой болью, ринулся снова на нее.
