Густав Эмар - Профиль перуанского бандита
– Ба! – ответил он мне, смеясь. – Не увидим ли мы их здесь!
ГЛАВА V
Перст Божий
Вероятно управляющий обходил окрестности шакры, потому что мы увидали его издалека. Он поспешил к нам навстречу и с горячностью, свойственной южным народам, приветствовал нас, изъявляя свою радость. Он закончил тем, что спросил нас о цели нашего приезда и не желаем ли мы отдохнуть в Буэна Виста. Я ответил ему от имени моего спутника и от моего собственного, что я тем более рассчитывал отдохнуть в Буэна Виста, что нарочно приехал в эту шакру.
При этом известии лицо почтенного управляющего приняло выражение крайнего недоумения.
– Неужели это вам неприятно? – спросил я у него.
– Мне!.. – ответил он мне. – Почему же?
– Но в таком случае, – сказал я ему, – почему вы так изумились, узнав, что мы хотим остаться здесь?
– Потому, – ответил он мне, – что вы никого не найдете в шакре.
– Как, разве в шакре никого нет? – спросил я с изумлением. – Я получил сегодня письмо от дона Антонио!
– Я верю вам; но вчера вечером дон Антонио был еще здесь.
– А где же он теперь?
– Моему господину захотелось до возвращения в город посетить сеньора дона Ремиго де Тальвез, и сегодня утром дон Антонио с дочерью уехали завтракать в шакру дель Пало-Верде, где они намерены пробыть весь день, а может быть и ночь.
– Каково! – воскликнул я. – Я вынужден сознаться, что мне не везет и что этот визит дона Антонио расстроил все мои планы.
– Несмотря на это, войдите в шакру отдохнуть, – вежливо сказал мне управляющий. – Вы сделали длинный переезд, ваши лошади утомились, и сами вы нуждаетесь в отдыхе; войдите же.
Я недолго заставлял просить себя и вошел в шакру, следуя за Петром Дюраном, который во время всего этого разговора делал ужасные гримасы, не произнося ни одного слова.
Пообедав с волчьим аппетитом, я расспросил управляющего, где находится Пало-Верде и далеко ли оно от шакры Буэна Виста.
– Дорогу отыскать нетрудно, – ответил он мне, – и на хороших лошадях можно доехать за три часа.
Этот ответ заставил меня призадуматься. Отправившись из Лимы с единственной целью сделать сюрприз дону Антонио, я не знаю почему, хотя мне нечего было сообщать ему, сильно захотел увидаться с ним. Это желание было так сильно, что я тотчас же решился и, обратившись к управляющему, я попросил у него, чтобы он провел нас до Пало-Верде.
– А ты поедешь с нами, Петр? – спросил я у карабинера.
– Охотно! – ответил он мне. – Об этом нечего и спрашивать! Неужели вы думаете, что я останусь здесь один?
– Теперь половина пятого, – продолжал я, – мы приедем в Пало-Верде к ужину. Я хорошо знаю дона Ремиго де Тальвез и мы можем приехать к нему запросто; к тому же, – добавил я, засмеявшись, – ежели нас примут дурно, мы уедем, вот и все.
Управляющий не сделал ни малейшего возражения и совершенно мне подчинился, он был любезен до того, что приказал нам оседлать свежих лошадей.
Пробило пять часов, когда мы выехали из Буэна Виста.
Управляющий, провожавший нас, походил на Геркулеса; ему было около 40 лет и он сильно был предан своему господину, в доме которого родился.
Мы ехали крупной рысью, весело разговаривая между собой и останавливались иногда у кабаков, которые попадались нам на дороге, будто бы для того, чтобы закурить сигары, но в сущности для того, чтобы выпить или куй де шика[1], или траго д'агвардиенте де писко.
Нас захватила ночь на половине дороги от шакры; но это не тревожило нас; погода была великолепная, проводник наш знал прекрасно дорогу, в сущности это была прекрасная прогулка.
А между тем, чем более мы продвигались вперед, тем более я чувствовал грусть, какое-то предчувствие сжимало мое сердце, моя сильная веселость при отъезде превратилась в печаль.
Несколько времени мы ехали молча, погоняя наших лошадей без всякой надобности.
Вдруг я остановился; странный шум долетел до нас.
– Что с вами? – спросил меня Петр.
– Разве вы не слыхали? – ответил я ему.
Мои попутчики стали прислушиваться; шум повторился опять.
– Ну что же? – воскликнул я.
– Там что-то происходит, – воскликнул управляющий, сойдя с лошади, – и что бы там ни было, мы отправимся туда!
Он лег на землю и пролежал неподвижно минуты две. Вдруг он поднялся и, вскочив в седло, воскликнул:
– Скорее! Скорее! Шакру атакуют.
– Что вы слыхали? – спросил я у него.
– Атакуют шакру, говорю вам. Теперь все ясно для меня. Дом окружен многочисленным отрядом кавалеристов, как это доказывает долетевший до меня топот.
– Что делать? – шепнул я. – Нас всего трое.
– Да, – воскликнул Петр, – но мы люди храбрые и мы не дозволим перерезать наших друзей и поможем им.
– Ну, так вперед же и да хранит нас Бог! – ответил я. – Потому что я надеюсь, что нам придется сразиться!
Мы понеслись во весь опор к шакре.
По мере того, как мы приближались, шум становился яснее. Он вскоре принял размеры истинной битвы; зловещий свет постоянно рассекал мрак, слышалась сильная перестрелка, бешеные крики и стоны.
Когда повернули по тропинке, ведущей к шакре, нас вдруг остановило ужасное зрелище.
Шакра де Пало-Верде окружена была со всех сторон пламенем; зловещие фигуры бегали вокруг здания, объятого пламенем, и старались проникнуть в дом, который хозяин со слугами храбро защищали.
Но приближалось уже время, когда всякое сопротивление становилось невозможным и несмотря на их геройскую защиту, жители шакры принуждены будут сдаться.
Нельзя было тратить более ни одной минуты, а следовало скорее помочь осажденным.
Не разговаривая, мои спутники и я, мы поняли друг друга.
Каждый из нас подтянул узду, взял ее в зубы, взял по пистолету в каждую руку и бросился на бандитов.
Эта непредвиденная атака произвела истинную панику среди ослабевших уже от упорного сопротивления бандитов, которое они встретили со стороны дона Ремиго и его людей, так как мы узнали позже, что налетчики полагали, что дона Ремиго не было дома; они вообразили, что справятся с его слугами, но их расчет вдвойне не удался: не только дон Ремиго был дома; но еще в этот день к нему приехал дон Антонио де Табоада и не только он оказал ему помощь; но еще и слуги, сопровождавшие его, много помогли ему.
Бандитам показалось, что их атаковала превосходящая сила; они начали действовать слабее и наконец все разбежались и так быстро, что мы не успели захватить ни одного из них. К тому же они вычернили себе лицо, вероятно для того, чтобы их не узнали в чем они имели полный успех.
Вдруг в отдаленном покое раздался крик и за ним немедленно последовал выстрел.
