Луи Буссенар - Под барабанный бой
В два часа пополудни Питух, а за ним и все оставшиеся в живых горнисты сыграли «Прекратить огонь!» и тотчас — «Сбор!»
Уставшие воины, перепачканные грязью и кровью, в разорванных камзолах[21], глазами искали своих командиров и собирались в группы; перебрасывались фразами, похлопывали друг друга по плечу. Зуавы, захватившие неподалеку шесть вражеских орудий, не хотели оставлять трофеи.
— Пушки! Давайте увезем пушки! — кричали они.
— Нет лошадей!
— Можно использовать пленных, — предложил Франкур.
— Хорошая мысль! Замечательно! Запряжем пленных! Давайте веревки какие есть, пояса, ремни…
Пока пленные австрийцы готовились к исполнению фантазии победителей, зуавы украсили цветами и листьями свои фески. Верхом на орудиях солдаты торжественно подъехали к месту сбора. Раздались аплодисменты, крики «браво». Победители спрыгнули на землю и построились для переклички, которая должна была вот-вот начаться. Вдруг по рядам тех, кто только что сеял смерть, да и сам смотрел ей в глаза, прокатился гомерический хохот[22]. Смеялись все — от рядового солдата до командира. Пока шло сражение, никто не замечал, что за бесценный груз у Франкура за спиной. Зуавы частенько запихивали в свои мешки разные вещи, найденные или украденные.
Едва капрал встал в строй, ребенок, до этого спокойный, выпростал из пеленок ручонки и начал размахивать ими, пронзительно крича. Сосед посмотрел на командира и спросил:
— Франкур, ты что, чревовещатель?[23]
— Да нет! У него мальчишка за спиной!
— Не может быть!
— Да! Привязан к сумке!
— Это твой сын?
— Нет!
— Племянник?
— Нет!
— Уж не отец ли он твой?
Каждый считал своим долгом отпустить шутку. А младенец уже орал во все горло, к великой радости зуавов, смеявшихся от души. Франкур сохранял спокойствие. Он совершил благородный поступок и прекрасно знал, что товарищи будут в восторге от идеи усыновить малыша. Всеобщее веселье было прервано командой:
— Равняйсь! Смирно!
Виктор-Эммануил и маршал Канробер[24] объезжали войска. Солдаты громко приветствовали монарха и героя Севастополя:
— Да здравствует король! Да здравствует Канробер!
Его величество заинтересовался, над чем только что так весело смеялись зуавы. Заметив, что шутки адресовались капралу, он спросил:
— Так это ты потешаешь товарищей?
— Нет, сир, ребенок.
— Какой ребенок?
— Он у меня в сумке, — без тени смущения отвечал француз.
— Покажи!
— Пожалуйста, сир. Извините, что придется повернуться к вам спиной.
— Превосходный мальчуган! Так ты — кормилица?
— Да, сир. Кормилица, которая уничтожила полдюжины ваших врагов, захватила пушку и сохранила одного из ваших подданных…
— Хорошо сказано! Значит, ты нашел младенца?
— Бедный малыш остался без имени и без семьи.
— Я буду его крестным. Мы назовем его Виктор.
— Виктор Палестро — отличное имя в честь одержанной победы и будущих успешных сражений!
— А семьей ему станет Третий полк зуавов.
— Благодарю от его имени, сир, и простите мне допущенную в разговоре вольность.
— Нет, мой дорогой друг, это я должен поблагодарить тебя за службу.
Король с доброй улыбкой отстегнул от своего мундира серебряную медаль на голубой ленте и прикрепил к камзолу побледневшего от волнения капрала.
— Произвожу тебя в кавалеры Ордена Военных заслуг Сардинии! — торжественно произнес король и поцеловал зуава под несмолкаемый плач младенца. Затем, смеясь, добавил: — Мой крестник будет доволен! До скорой встречи, друзья мои, желаю вам дальнейших повышений по службе.
Слова коронованной особы вызвали бурю восторга. Солдаты нацепили фески на штыки и подняли вверх.
— Да здравствует король! Да здравствует Пьемонт! Да здравствует Италия! — дружно скандировали зуавы.
Запели горны. Питух со своим отделением направился к товарищу.
— Я обещал исполнить для тебя ригодон. Прими его как искреннее и единодушное поздравление от всего Третьего полка.
Король и маршал удалялись. Раймон, бывалый солдат из отделения Франкура, покачав головой, сказал:
— Какой могучий человек этот король!
— И смелый, как наш Канробер, — добавил горнист.
— Да, конечно. Канробер — первый зуав Франции.
— Послушайте! У меня идея!
— Говори!
— Король сражался вместе с нами как одержимый. Это кое-что значит. У себя в стране он монарх и главнокомандующий, а для нас — простой доброволец без чина. Предлагаю произвести его в капралы… Виктор-Эммануил — капрал Третьего полка! Здорово?
— Отлично! Он заслужил это.
— Обсудим после переклички.
Ох, уж эта перекличка после сражения! Как тягостны минуты молчания, когда выкрикивают имя того, кто не вернулся с поля боя. А потом наряд отправляется на поиски погибших, чтобы перенести их к месту захоронения. Случалось, подбирали еще живых, с оторванными конечностями и ужасными ранами, облепленными мухами. Несчастные невыносимо страдали от потери крови, высокой температуры и жажды. То была оборотная сторона победы. Солдаты украдкой смахивали слезы с обветренных лиц, вынося с поля боя останки друзей, которых уже не увидят никогда. Лишь старый солдат ко всему относился философски. Желая поскорее отделаться от горестных мыслей, зуавы с готовностью реагировали на его шутки и, подходя к полевой кухне, уже громко смеялись.
Маленький Виктор Палестро разошелся не на шутку. Франкур никак не мог взять в толк, почему ребенок, крепко спавший под грохот пушек, не желал успокоиться, когда они смолкли.
— Черт побери, — воскликнул он вдруг, хлопнув себя по лбу, — мы сражались целый день, и у него во рту маковой росинки не было!
— Послушай, отнеси его матушке Башу, — предложил Раймон.
Матушка Башу, дородная маркитантка, лет сорока, с черными, уже седеющими волосами, доброжелательно приняла крестника короля. Прижав его к туго затянутой в корсаж груди, она спросила Франкура:
— Что ты думаешь делать с этим ангелочком?
— Я доверяю его вам, матушка Башу. Во-первых, потому что он умирает от жажды, а это по вашей части, во-вторых, ребенку нужна женская забота.
— Конечно, я присмотрю за малышом. Но ему нужно молоко, а у меня только сивуха для ваших ненасытных глоток.
— В обозе, что следует за полком, есть коровы, — заметил один бывалый солдат. — У них наверняка найдется молочко, стоит только подоить.
— Что ж, попробуем! Это, должно быть, не сложно.
