Дороти Даннет - Игра королей
Сибилла улыбнулась своей неподражаемой улыбкой и встретилась взглядом с невесткой. Тут леди Бокклю заговорила снова:
— Вы слышали — Лаймонд вернулся.
На мгновение в умных синих глазах мелькнуло сосредоточенное выражение. Затем мать Лаймонда повернулась и сказала:
— О Мариотта, дорогая. Думаю, цыгане внизу уже кончили ужинать, и, наверное, хоть они и кажутся довольно честными, безопаснее выпроводить их до того, как вернется Ричард с лошадьми. Не могла бы ты?..
Мариотта и леди Калтер прекрасно понимали друг друга. Мариотта рассмеялась и тут же вышла, чтобы отослать цыган.
— Они пришли так кстати, — сказала Сибилла. — Лишние музыканты никогда не помешают — вот акробатов я, надо сказать, не слишком люблю. И что же вы собираетесь делать с Уиллом?
— Мы уже кончили обсуждать Уилла, — резко проговорила леди Бокклю. — Вы прекрасно слышали, что я завела речь о Лаймонде.
— Да, — согласилась вдова. — Да, помню и да, знаю, что его видели где-то здесь. Так, во всяком случае, говорят.
Не без труда Дженет удалось поймать ее взгляд.
— Сибилла, а как отнесся Лаймонд к женитьбе Ричарда?
— Это его не касается. Совершенно не касается. Лаймонд никогда не сможет стать лордом Калтером при нынешнем положении вещей. Его собственное поместье и то конфисковали, когда он был объявлен вне закона. Другого наследника нет. Если Ричард и Мариотта умрут, все наследство перейдет к короне.
— Конечно, сейчас он не может наследовать Ричарду, — согласилась Дженет. — Но если верх возьмут англичане? Преступники, объявленные вне закона, нередко кончали жизнь в роскоши, если только успевали вовремя спознаться с нужной партией.
— Так говорят. Но, благодарение Богу, — заключила Сибилла, — этот преступник не желает знаться ни с единой партией во всей Европе. Вы не пробовали красить занавески углем?
На сей раз леди Бокклю поняла намек.
Выполнив поручение, Мариотта возвращалась по винтовой лестнице, когда услышала стук копыт во дворе и догадалась, что вернулся Ричард со своей свитой. Требования этикета и желание броситься вниз навстречу мужу какое-то время боролись в ней. Она все еще колебалась, когда за поворотом лестницы послышались шаги и снизу, из спиралевидных глубин, как моллюск из раковины, показался незнакомец с волосами, желтыми, как спелая пшеница. Будучи молодой и кокетливой по натуре, леди Калтер, сверкая своей темной красою, подобрала юбки, улыбнулась не без жеманства и осведомилась:
— Могу я чем-нибудь помочь вам, сэр?
Светловолосый потомок норманнов, признав смуглую дочь кельтов, разразился тирадой:
— Опять меня занесло на лестницу для слуг. Этот дом был построен кротами и для кротов, а о лордах и джентльменах забыли. Дженни, радость моя, где твой лорд любезный? Какая тропа приведет к Калтеру? К любому Калтеру: к старой леди Калтер, к юной леди Калтер или к его милости средних лет.
Если она и сочла ошибку невольной, то лишь на мгновение. А потом попыталась обратить все в шутку.
— У вас довольно примитивное чувство юмора. Мой муж еще не вернулся, но его мать наверху. Если хотите, я провожу вас к ней.
В ответ прозвучал счастливый гортанный смех.
— Ах, так и вы из Калтеров, и у вас крутой нрав, и волосы черны как смоль? Поехали в Ирландию плясать?
— Я — леди Калтер, — твердо сказала Мариотта. — Полагаю, вы — друг моего мужа.
Незнакомец остановился на две ступеньки ниже ее.
— Полагайте что хотите. Желтое вам не идет. А еще вам не идет напрашиваться на комплименты.
— Это переходит все границы!.. — возмутилась Мариотта. — Ваши манеры непростительно грубы.
— Ричард тоже не любит меня, — с грустью отметил светловолосый. — Но это и впрямь непростительно. Вы любите Ричарда?
— Я его жена!
— Поэтому-то я и спрашиваю. Вы, случайно, не исповедуете многомужие? — Он оперся о перила и весело взглянул на нее. — Трудно решиться, не правда ли? А вдруг я — дальний родственник со своеобразным чувством юмора, и тогда, если вы закричите, то попадете впросак. А вдруг я — местный дурачок, которого любой ценой следует держать подальше от гостей. А вдруг я… ах, нет, нет, мой ангел.
Он молниеносно схватил ее за руку и оттащил от перил, когда Мариотта собиралась уже прыгнуть вниз, туда, где слышались голоса слуг и где бы ее муж.
— Не дурите, милая, или я рассержусь, — сказал незнакомец. — Люди, которых вы слышите внизу, мои. Шутки в сторону: замок захвачен.
Он держал Мариотту так близко к себе, что она не могла уклониться от его взгляда. Глаза у него были синие, яркого василькового цвета, точно такого же, как у вдовствующей леди. И тут Мариотта догадалась: лицо ее застыло, дыхание стало прерывистым.
— Я знаю, кто вы такой. Вы — Лаймонд!
Он отпустил ее и захлопал в ладоши.
— Я возьму назад наиболее гнусные оскорбления, если вы не употребите во зло свободу ваших рук. Вот так. А теперь, невестушка, давайте по этой лестнице Иакова вознесемся в покои моей ангелоподобной матушки. Будь моя воля, — добавил он, придирчиво оглядывая Мариотту, — я бы нарядил вас в красное.
Так вот он каков, брат Ричарда. Каждая его черта, словно выписанная на холсте поверх другой картины, говорила двумя голосами. В одежде, богатой, черного цвета, ощущался легкий беспорядок; кожа загорела и обветрилась; красивые глаза наполовину скрывались под тяжелыми веками; в складке губ выражались дерзость и высокомерие. На пристальный взгляд он отвечал беззлобно:
— А вы кого ожидали увидеть? Ядовитого змея, дьявола, душевнобольного? Милона 11) с быком на плечах, Аримана 12), готового к битве с Ахурамаздой, или Золотого осла? Вы, должно быть, не знали, что такой цвет волос у нас фамильный? Ричарду он не достался. Бедняга Ричард — просто шатен, но доброе сердце имеет вза…
— Я тоже знаю стихи! — воскликнула Мариотта, потирая запястье. — Шатен — надежен, рыжий — изворотлив, блондин — завистлив…
— А брюнет — похотлив. Сколько ловушек ни встретилось сегодня на вашем пути, вы не миновали ни единой. Если хотите, можете с криком бежать впереди. Теперь это уже не имеет значения, хотя пять минут назад и была некоторая спешка: связать слуг… собрать серебро… извлечь кубышку Ричарда из обычного тайника. Ричард не меняет привычек.
С отсутствующим видом он прошел мимо нее и стал подниматься по лестнице. Ошеломленная, испуганная, Мариотта последовала за ним.
— Чего вы хотите? — спросила она.
Он подумал.
— В основном развлечься. Вы не считаете, что для моей семьи настало время разделить со мной мои несчастья, как это подобает истинным христианам? И потом: порок дорого стоит. Как ни брызгаю я на них майской росой, мои темные, нежные алмазы не размножаются, а растворяются. Невоздержанность, Мариотта, крадет и деньги, и легкость пищеварения — но кто может справиться с ней? Только не я. И в доказательство сейчас на ваших глазах истеку сладчайшими мирровыми слезами.
