Артур Дойл - Короско
– Ш-ш, Сади, не говори так, дитя мое! У меня мурашки по спине бегут, когда я тебя слушаю, – сказала мисс Адамс-старшая.
– Но взгляните только на эту беспредельную пустыню, которая уходит вдаль, насколько только может хватить глаз, прислушайтесь к этому унылому напеву ветра, несущегося над ней, – он как будто оплакивает что-то, как будто ропщет… Право, я никогда в жизни не испытывала столь таинственного и торжественного настроения.
В это время вдруг откуда-то из-за холмов, утопавших в сумраке по ту сторону реки, раздался резкий, жалобный, постепенно расплывающийся вой, перешедший в протяжный замирающий вопль.
– Боже правый! Что это? – вся изменившись в лице, воскликнула мисс Адамс, вскочив со своего места.
– Это просто шакал, мисс Адамс, – поспешил ее успокоить Стефенс. – Я слышал их крик, когда мы ходили смотреть сфинксов при лунном свете!
– Будь моя воля, – сказала старая мисс, – я бы ни за что не поехала дальше Асуана. Я положительно не понимаю, что меня толкнуло везти тебя, моя девочка, на этот край света. Твоя мать подумает, что я совсем потеряла рассудок, и я никогда не посмею взглянуть ей в глаза, если с тобой что-нибудь случится. Я уже всего здесь вдоволь насмотрелась и хочу теперь только одного – скорее вернуться в Каир!
– Что с вами, тетя? С чего вы вдруг так встревожились? Это совсем не похоже на вас, я никогда не видела вас малодушной!
– Я сама не знаю, что со мною, Сади, но чувствую себя не совсем хорошо, а этот вой шакала как-то особенно расстроил меня. Я утешаюсь только тем, что уже завтра, после того, как мы посмотрим этот храм или скалу, мы отправимся в обратный путь; я по горло сыта этими храмами, скалами и холмами, мистер Стефенс! Верьте мне! Ну, пойдем, Сади. Спокойной ночи, мистер Стефенс. Завтра надо рано вставать!
С этими словами обе дамы удалились в свою каюту.
Между тем monsieur Фардэ воодушевленно, по обыкновению, беседовал с молодым Хидинглеем.
– Дервишей никаких не существует, мистер Хидинглей! – говорил он на прекрасном английском языке, но растягивая некоторые слоги по французской манере. – Их нет, они вовсе не существуют, говорю вам!
– Хм, а я полагал, что все леса кишат ими! – возразил молодой американец.
Monsieur Фардэ взглянул по направлению, где горел красненький огонек сигары полковника Кочрейна, и продолжал, несколько понизив голос.
– Вы – американец и не любите англичан, мы в Европе все это отлично знаем!
– Ну, я этого не скажу! Мы, конечно, имеем свои претензии против них, и некоторые из нас, преимущественно ирландского происхождения, действительно не терпят англичан, но большинство их любовно относится к своей прежней, старой родине, многое в англичанах возмущает и раздражает нас порою, но в сущности, все же это родственный нам народ!
– Eh bien! – сказал француз. – Во всяком случае, я могу вам сказать то, чего не мог бы сказать англичанину, не обидев его, а потому могу сказать, что эти дервиши были выдуманы лордом Кромером в 1885 году, об этом писали и «La patrie», и другие из наших хорошо осведомленных газет и журналов!
– Но это что-то невероятное! Неужели вы хотите сказать, monsieur Фардэ, что и осада Хартума, и смерть Гордона – все это было не что иное, как грандиозный обман, комедия?!
– Я не стану отрицать, что тогда было небольшое возмущение, но оно было чисто местное, и о нем давно уже забыли, а с того времени в Судане царили безусловный мир и спокойствие!
– Но я слышал даже в последнее время о набегах, читал о стычках в ту пору, когда арабы старались захватить Египет. Два дня тому назад мы проезжали Тоски, и драгоман сообщил нам, что там была битва, или сражение, – неужели и это все обман?
– Ба, друг мой, вы не знаете англичан! Вы смотрите на них, на их самодовольные лица и говорите себе: «Это славные, добродушные люди, которые никому не желают зла», – но вы ошибаетесь: они все время следят, высматривают и стараются нигде не пропустить своей выгоды. «Египет слаб, не будем зевать!» – говорят они, и словно туча морских чаек налетели на страну. «Вы не имеете на Египет никаких прав, убирайтесь вон оттуда!» – говорят им, но Англия уже начала все подчищать, прибирать, приводить в порядок, точь-в-точь как наша милая мисс Адамс в хижине арабов. «Убирайтесь вон!» – говорят им. – «Конечно, конечно, – отвечает Англия, – подождите только минуту, пока я все не приведу в надлежащий порядок». И вот ждут год, и полтора, затем ей снова говорят: «Да убирайтесь же вон!» – «Погодите всего еще одну минутку, видите, в Хартуме беспорядки и смуты; как только я с этим покончу, то буду рада sirh отсюда». И опять ждут, пока все уладится, и тогда опять говорят им: «Да уберетесь ли, наконец?!» – «Как могу я уйти отсюда, – возражает Англия, – когда здесь все еще продолжаются набеги и стычки. Если мы не очистим Египет, то он без нас погибнет, его сотрут с лица земли». – «Но теперь нет уже никаких стычек и набегов», – возражают ей. – «Нет? Разве нет набегов?» – спрашивает Англия; и смотришь, спустя какую-нибудь неделю, а то и меньше, газеты уже с шумом оповещают целый мир о новом набеге дервишей. О, мы не так слепы, как они думают! Нет, мистер Хидинглей, мы отлично понимаем, как подобные штуки устраиваются: несколько десятков бедуинов, небольшой бакшиш, несколько десятков холостых патронов, – и вот вам набег!
– Все это прекрасно, и я очень доволен, что узнал, как это на самом деле делается, так как я нередко положительно недоумевал. Но скажите мне, какая от всего этого выгода для Англии?
– Какая выгода? Она фактически владеет страной!
– А-а, понимаю, она находит прекрасный рынок для сбыта английских товаров!
– И этого мало. Она отдает все выгоднейшие концессии англичанам; хотя бы взять для примера железную дорогу, идущую вдоль течения Нила через всю страну. Это было бы весьма выгодное для Англии предприятие, как вы полагаете?
– Без сомнения! Кроме того, Египет, вероятно, должен содержать всех этих красномундирщиков?
– Египет, нет, monsieur, им платит и их содержит Англия!
– Но, в таком случае, мне кажется, что англичане тратят здесь много денег и труда, а взамен всего этого получают не Бог весть какую прибыль; но они, конечно, лучше меня знают свое дело, и если им не надоело постоянно поддерживать порядок в стране, охранять границы от набегов дервишей, то я, право, не вижу, зачем другим протестовать против этого. А ведь никто, полагаю, не может отрицать, что благоденствие страны значительно увеличилось с тех пор, как англичане пришли сюда, и, как слышу, беднейшее население страны теперь легче может добиться справедливости, чем раньше!
– Пусть так! – воскликнул француз. – Но скажите мне на милость, что они тут делают? Кто их звал сюда? Пусть они торчат у себя на своем острове! Не можем же мы допустить, чтобы они разбрелись по всему свету.
