Александр Беляев - Среди одичавших коней
Иногда ему чудилось далекое ржанье, и он вздрагивал. Хромой конь, казалось, скалил зубы и уже не ржал, а хохотал ему в лицо…
В ужасе вскочил он и вот – бежит по степи, а рыжий жеребец преследует его, нагоняет, дышит в затылок горячим дыханием… На кургане виднеется группа людей. Их фигуры четко выделяются на фоне неба… Буденовки, похожие издали на старинные русские шлемы, придают стоящим на кургане людям вид древних витязей… Только бы добежать до них!… Конь куда-то исчез… Вот он среди своих…
– Где ты пропадал? – строго спрашивает его политрук Качурин. Брови у Качурина сердито нахмурены, а в глазах веселые искорки прыгают, – рад, что вернулся товарищ. Ванюша-Питерец, в прошлом – токарь по металлу, а теперь лихой кавалерист-разведчик, закадычный друг Бойко, тычет ему под ребра кулаком и, смеясь, горланит:
Эх, яблочко,
Куды котисся,
К офицерам попадешь,
Ни воротисся…
– А ведь вернулся!
Смеется и Бойко. Радостно ему так, что даже дыханье захватывает.
– Товарищи, – говорит он прерывающимся от волнения голосом и протягивает руку Качурину. А у Качурина – рыжая лошадиная морда смеется опененным оскалом длинных, белых зубов и смотрит на Бойко большим, круглым, скошенным, кровавым глазом:
– Попался!
Бойко издает протяжный стон и ворочается на постели пещерного жителя…
Только когда первый луч солнца зажег уступ пещеры, Бойко забылся, наконец, крепким сном.
IV. Пещерный житель в осаде
Солнце уже стояло высоко, когда Бойко проснулся. Он вышел из пещеры и с удовольствием вдохнул свежий, утренний воздух. От бурных потоков не осталось и следа. В обмелевшем русле струились небольшие ручьи. Синицы порхали в кустах можжевельника. Дятел деловито долбил ствол старой сосны. Солнце золотило поляну и наполняло яркими пятнами буковый лес. Ночные страхи Бойко исчезли, как бушевавшие потоки. Он пошел вправо, вдоль отвесных скал, беззаботно насвистывая, перешел небольшой перелесок, вышел на новую поляну и вдруг остановился в изумлении.
Посреди поляны стоял небольшой табун коней. Животные мирно щипали траву, помахивая хвостами. Некоторые кони стояли парами и дремали, положив головы друг другу на спину. Это, очевидно, был тот же табун, который минувшей ночью пробежал по поляне. Бойко узнал хромого вожака – красивого жеребца рыжей масти, с крутым выгибом шеи и сильно развитыми мускулами ляжек. Его грациозные, несмотря на поврежденную ногу, движения и нервные, трепещущие ноздри говорили 0 хорошей крови. Недалеко от рыжего красавца стояла черная кобылица с белыми ногами.
«Донская» – решил Бойко. Возле кобылицы стоял небольшой жеребенок-сосунок. Несколько низкорослых коней могли принадлежать к местной крымской породе.
«Странное сборище» – подумал Бойко. Было ясно лишь одно, – все эти кони принадлежали кавалерийским частям. Об этом свидетельствовали сохранившиеся на некоторых из них седла. Кони терлись о деревья и пытались сорвать зубами седла – этот символ их порабощения человеком.
Бойко тихо стоял в зарослях можжевельника, наблюдая эту картину.
Вдруг рыжий жеребец начал поводить ушами, как будто к чему-то прислушиваясь, и потянул воздух расширенными ноздрями. Широкая грудь его напружилась. Он был необычайно красив в эту минуту. Откинув голову еще больше назад, он сильно, протяжно, призывно заржал. И, как по военному сигналу, бросился вперед – в атаку. Весь табун стремительно последовал за ним.
В первое мгновение Бойко подумал, что коней испугал кто-то, находившийся позади них. Но рыжий жеребец бежал прямо на Бойко, с пеной у рта и налившимися кровью глазами. Бойко, охваченный ужасом, бросился назад. Он слышал за спиной приближающийся топот копыт. Прыгая через камни и стволы поваленных бурей деревьев, Бойко бежал к пещере. Миновал перелесок, перепрыгнул через русло горной речки и упал под откос у города в пещеру. Кони настигали его. Бойко на четвереньках вполз в пещеру, едва успев подобрать ноги от лошадиных копыт. Рыжий жеребец с такой стремительностью преследовал его, что с разгону ударился грудью о выступ скалы, пошатнулся и захрипел. Оправившись, он сделал попытку войти в пещеру. Он мотал головой, стараясь просунуть ее. Ему удалось это, но плечи не входили в расщелину.
Бойко видел перед собой скошенный, большой, круглый, налитый кровью глаз и покрытую пеной морду с оскаленными зубами. Этот большой, умный, пылающий гневом глаз был страшен! Конь хрипел и, опершись на больную ногу, пытался правою проникнуть в пещеру как можно дальше и ударить человека. Но Бойко, бледный и задыхающийся, стоял в трех шагах от входа. Конь бил копытом каменистую почву, выбивая искры, и злобно взвизгивал. Бойко никогда не слыхал такого странного лошадиного визга. За рыжим жеребцом, в нетерпеливом ожидании, толпились другие кони. И Бойко чувствовал всем своим существом, что их наполняет звериная злоба. Да, это уже не были привычные домашние животные! Это были дикие звери, враждебные человеку. Они как будто мстили ему за тысячелетия рабства, за безропотный труд, молчаливые страдания и незаслуженные обиды, Почувствовав себя в безопасности и несколько успокоившись, Бойко опустился на землю. Сквозь расщелину входа он видел лошадиные ноги, бившие каменистую почву. Удары ног становились все реже. По-видимому, и кони поняли, что враг недоступен. Рыжий жеребец вынул голову, повернулся задом, лягнул несколько раз и отошел. Однако табун не уходил.
«Долго ли они будут меня держать в осаде» – думал Бойко. Его мучили голод и жажда. Бойко осмотрел пещеру. У костра, на уступе скалы, он нашел пару сухарей. В котелке осталось несколько капель «чая». На этот раз он показался Бойко отвратительным, но выбора не было. Бойко позавтракал и, утомленный, уснул.
И опять – полубред – полусон. Ему снились боевые товарищи, походная жизнь, с ее неожиданностями, тягостью неудач и радостью побед.
– Получен приказ готовиться к наступлению, – говорит Качурин. – Надо прикончить это осиное гнездо в Крыму. – И Бойко чувствует, как в его груди поднимается знакомая волна радости от этого бодрого слова наступление!…
Когда он проснулся, был уже вечер.
Сон взволновал Бойко. В самом деле, может быть, там, на севере, готовится наступление, а он сидит тут, как пещерный житель, – и ведет нелепую войну с лошадьми. И он решил покинуть пещеру, как только кони снимут осаду, и пробираться на север.
Бойко выглянул из пещеры, в надежде, что табун ушел. Но враги по прежнему находились вблизи. Надо было принимать какие-то меры.
«И куда это запропастился Петр? У него хоть винтовка была, – думал Бойко. – Чем бы отогнать коней?» Ему пришла мысль: зажечь костер и бросать в лошадей горящими сучьями. Он нашел спички, но хвороста не было.
