Александр Дюма - Изабелла Баварская
Мы не станем перечислять имена сеньоров, дам и девиц, которые следовали позади, одни верхом, другие в закрытых экипажах: достаточно сказать, что, когда голова процессии с королевой впереди уже вступила в предместье столицы, пажи и оруженосцы, составлявшие ее хвост, еще даже не вошли в Сен-Дени. На всем пути юную королеву встречали ликующими рождественскими возгласами, которыми народ обычно приветствовал своих королей, ибо в те времена, в эпоху глубокой веры, люди не находили слов, полнее выражавших радость, чем слова, напоминавшие о рождении Спасителя. Нет, пожалуй, надобности добавлять, что взоры мужчин были прикованы к Изабелле Баварской и Валентине Миланской, а взоры женщин — к герцогу Туренскому и графу Неверскому.
Подойдя к воротам Сен-Дени, процессия остановилась: здесь для королевы было приготовлено место для первой остановки — нечто вроде синего шелкового шатра с куполом, наподобие небесного свода, усеянного золотыми звездами. Среди плывущих облаков сидели переодетые ангелами дети и тихо напевали нежные мелодии, услаждая слух красивой молодой девушки, изображавшей Богородицу.
На коленях она держала мальчугана — как бы младенца Христа, — который вертел в ручонках крестик, выточенный из крупного ореха, а небо над ним, украшенное гербами Франции и Баварии, озарялось лучами сверкающего золотого солнца, которое, как мы уже сказали, являлось эмблемой короля. Королева была восхищена этим зрелищем и очень хвалила его устроителей. Когда же ангелы окончили песнопения и она вдоволь на все насмотрелась, двери в глубине шатра неожиданно распахнулись и взору предстала превращенная в огромный шатер широкая улица Сен-Дени со всеми ее домами, украшенными полотнищами из комплота и шелка, так что можно было подумать, говорит Фруассар, что ткани эти не стоили ни гроша, словно дело происходило в Александрии или Дамаске.
Королева на мгновение замешкалась; казалось, она не решается вступить в столицу, ожидавшую ее с таким нетерпением и встречавшую с такой любовью. Быть может, некое тайное предчувствие подсказывало этой юной и прекрасной женщине, чье прибытие праздновалось сейчас столь торжественно и пышно, что настанет день — и труп ее с отвращением и проклятиями вынесет из этого же самого города какой-то лодочник, которому смотритель дворца Сен-Поль прикажет передать останки Изабеллы Баварской насельникам монастыря Сен-Дени…
Пока же она продолжала свой путь; заметно было только, что она слегка побледнела, вступая на эту длинную улицу, кишащую народом, которому стоило лишь чуть податься вперед, чтобы раздавить королеву вместе со всей ее свитой.
Однако ничего этого не случилось; горожане оставались на своих местах, и вскоре процессия подошла к фонтану под голубым пологом, расписанным золотыми лилиями; вокруг него на высоких колоннах были вывешены гербы самых знатных французских фамилий; вместо воды из фонтана широкой струей изливалось чудесное вино, сдобренное редчайшими заморскими пряностями, а возле колонн стояли молодые девушки, держа в руках золотые кубки и серебряные чаши, в которых они подносили вино Изабелле и вельможам ее свиты. Желая приветить одну из девушек, королева взяла у нее кубок, поднесла ко рту и тотчас отдала обратно; тогда герцог Туренский быстро выхватил у девушки этот кубок и, прижав его к губам в том самом месте, где его касались губы Изабеллы, разом осушил. Бледные щеки королевы мгновенно вспыхнули, ибо выходка герцога была совершенно недвусмысленной, и, хотя все произошло очень быстро, она не осталась незамеченной. Действительно, в тот же вечер при дворе люди самых различных мнений сходились в том, что герцог поступил весьма дерзко, позволив себе подобную вольность в отношении супруги короля и своего повелителя, а королева выказала необыкновенную к нему снисходительность, только слегка покраснев в знак неудовольствия.
Впрочем, впечатление, произведенное этим происшествием, вскоре было рассеяно новым зрелищем: королевский кортеж прибыл к воротам монастыря Пресвятой Троицы, где заранее воздвигли помост в форме амфитеатра, на котором должна была быть разыграна битва христиан с султаном Сала-ад-дином. Христиане уже стояли строем по одну сторону, сарацины — по другую, и в каждой группе нетрудно было узнать участников этого знаменитого сражения: актеры были облачены в доспехи XIII века с гербами и девизами тех, кого они изображали. В глубине помоста сидел французский король Филипп-Август, а вокруг него стояли двенадцать пэров его королевства. В ту минуту, когда носилки королевы остановились перед помостом, король Ричард Львиное Сердце вышел вперед, преклонил колено перед Филиппом-Августом и испросил у него позволения идти сражаться против сарацинов. Филипп-Август милостиво дал ему свое королевское согласие. Ричард тотчас встал, направился к своим воинам, построил их для боя и тут же повел на неверных. Завязалась жаркая схватка, в которой сарацины были побеждены и обратились в бегство. Часть беглецов спаслась, воспользовавшись тем, что окна соседнего монастыря были на одном уровне с помостом и нарочно оставлены открытыми. Это не помешало победителям захватить еще и много пленных. Король Ричард подвел их к королеве Изабелле, которая попросила даровать им свободу и, сняв с руки золотой браслет, отдала его в награду победителю.
— О, — воскликнул при этом герцог Туренский, склонившись перед королевскими носилками, — если бы знать, что эта награда достанется актеру, я никому не уступил бы роли короля Ричарда!..
Изабелла взглянула было на второй браслет, сверкавший на другой ее руке, но тотчас спохватилась, поняв, что выдает свои мысли, и сказала, обращаясь к герцогу Туренскому:
— Не слишком ли вы легкомысленны, герцог? Играть подобную роль пристало шуту или клоуну, но брату короля она не к лицу.
Герцог Туренский хотел что-то ответить, однако Изабелла подала знак к отправлению и, повернувшись к герцогу Бурбонскому, заговорила с ним, ни разу не взглянув на своего деверя до тех пор, пока кортеж не прибыл ко вторым воротам Сен-Дени, носившим название Порт-о-Пэнтр и разрушенным в царствование Франциска I. Тут были установлены декорации, изображавшие великолепный замок и такой же, как у первых ворот, усыпанный звездами небосвод, на котором величественно восседала Святая Троица: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой; дети вокруг пели хором торжественные гимны. При появлении королевы распахнулись райские врата и оттуда выпорхнули два прелестных ангелочка с нарисованными крылышками: один — в голубом платьице, другой — в розовом. На головах у них сияли золотые венки, а ножки были обуты в башмачки, расшитые серебром. Ангелы держали в руках ажурную золотую корону с вкрапленными в нее драгоценными каменьями. Приблизившись к королеве, они возложили корону ей на голову, напевая:
