Тимур Лукьянов - Тайный орден
ветер. Нечего было и думать парировать столь мощные удары. Гуго всякий раз
приходилось с трудом уворачиваться и отпрыгивать в сторону.
Только теперь француз понял, насколько его противник силен и опасен. Де Веро
был и заметно плотнее, шире в плечах, и выше шампанца почти на целую голову.
Такого одолеть не просто. Рубить мечом в ответ смысла не имело: у Арчи де Веро был
надежный щит, и рубящие удары означали бы для Гуго лишь пустую потерю сил на
разбивание этого прочного, окованного железом, препятствия. Единственное, на что
можно было надеяться шампанцу, так это на точный укол мечом или кинжалом в лицо
или горло, поскольку все остальное тело противника было надежно укрыто сталью.
Они дрались уже долго. Рыцари обливались потом под своими кольчугами и
тяжело дышали, но оба еще были достаточно проворны, и никто пока не получил ни
серьезных ран, ни увечий. Но Арчи уставал чуть быстрее: наверное, сказывалась
тяжесть щита и, быть может то, что в пылу схватки испанец, в отличие от франка, не
подумал снять с себя длинный плащ, который теперь только мешал ему драться.
Движения противника чуть-чуть замедлились, когда вдруг, изловчившись, Гуго де
Пейн удачно, ловким приемом, подставил меч под очередной удар, проворно
поднырнул под правую руку испанца и левой рукой воткнул свой длинный кинжал
тому в горло под самый подбородок так стремительно, что Арчи де Веро не успел
отбить быстрый клинок своим тяжелым щитом. Испанец издал громкий хлюпающий
звук, серые глаза его широко раскрылись от боли и изумления, а изо рта хлынул алый
поток. Не в силах более сражаться, он уронил меч, зашатался, откинул свой большой
тяжелый щит и упал на траву, руками пытаясь остановить кровь из ужасной раны на
шее. Но кровь продолжала хлестать, проходя сквозь пальцы и стекая на землю.
Через несколько страшных минут, в течение которых лесной рыцарь безуспешно
боролся со смертью, все было кончено. Де Веро забился в агонии и скончался. Трое
его людей в поединок не вмешивались, они давно спешились и теперь молча стояли
над своим хозяином, неподвижно лежащим вниз лицом в окровавленной траве. Никто
из них даже не пытался напасть на де Пейна: оруженосцы убитого были подавлены и
растеряны, по всей видимости, никто из них и не ожидал такого исхода дела, скорее
всего, погибший неизменно выходил победителем из подобных стычек.
—Господи, прости меня, если можешь, за эту смерть, ты знаешь, что _______я не желал
ее, но иного выбора ты мне не оставил. Прости, что я убил брата своего во Христе. —
Молился де Пейн перед крестовиной своего, воткнутого в землю, меча, стоя на
коленях над мертвым телом.
Затем француз взял оружие убитого, поймал его коня, бродившего чуть поодаль, и
начал привязывать уздечку к своему седлу. Гуго де Пейн уже пару лет ездил и воевал
на кобыле по кличке Босеан. Это была молодая, но уже крепкая, выносливая и хорошо
обученная лошадь, послушная своему хозяину, хотя чистота ее породы оставляла
желать лучшего, а непритязательная пегая расцветка не давала возможности ее
владельцу, проезжая, обращать на себя внимание знатных особ. Поэтому, осмотрев
добычу, де Пейн остался доволен: прекрасно обученный рыцарский конь черной
масти представлял собой крупное, хорошо ухоженное животное чистых иберийских
кровей в расцвете сил и стоил один целого состояния. Еще совсем недавно о таком
коне Гуго, будучи весьма небогатым, мог только мечтать.
—Справедливый сеньор, сделайте милость, оставьте хотя бы этого коня, ради
пропитания вдовы и пятерых детей покойного. — Неожиданно взмолился седеющий
оруженосец, старший из людей погибшего рыцаря.
—А я думал, что ваш хозяин богач, раз он назвался владельцем Лесного замка. ––
Сказал француз.
—Этот «замок» на самом деле всего лишь ветхая хижина, в которую мы все
перебрались после бегства из Испании, когда проклятые мавры отобрали наше
имущество и изгнали нас с наших земель.
—И многих путников порешил ваш патрон[5] на этой дороге?
—Это был его единственный заработок, но он всегда вызывал противников на
бой и сражался с ними один на один, как честный рыцарь.
—Как сегодня, например? Своими манерами он показался мне скорее
разбойником. Где это видано, нападать с копьем и щитом, когда у противника имеется
только меч?
—Простите его, сеньор. Он уже заплатил жизнью за свою ошибку. –– Произнес
пожилой оруженосец, опустив глаза.
—И то верно. Что ж, я не возьму ни его коня, ни меч, ни доспехи. В память об
этом поединке я оставлю себе только щит и копье, и надеюсь, чтобы везти трофеи вы
дадите мне хоть какую-нибудь лошаденку? Мне предстоит долгий путь, и запасная
лошадка будет весьма кстати. –– Сказал франк, легко отказываясь от лучшей доли
законной добычи, ибо алчность и мелочность всегда были противны этому человеку, и
уж тем более, ему не хотелось наживаться на несчастье сирот.
Оруженосцы убитого молча подвели де Пейну одну из своих лошадей, такую же
пегую и некрасивую, как и собственная кобыла Гуго, хотя вовсе не такую высокую, и
привязали к ее седлу копье и щит поверженного лесного рыцаря.
—Передайте вдове мои соболезнования. Господь свидетель, я не желал этого
убийства, но если бы я не проткнул ему горло, сейчас сам лежал бы вместо него. —
Сказал победитель оруженосцам покойного, и с этими словами он отпустил черного
коня и бросил захваченный в бою меч рядом с телом убитого.
Привязав к своему седлу уздечку запасной лошади, Гуго де Пейн тронулся в путь.
Вскоре он углубился в лесную чащу. На душе его было тяжко. В который уже раз
он размышлял о том, что профессия воина сродни профессии мясника. Так же хорошо
нужно обращаться с острым инструментом и уметь пускать кровь. Только, в отличие
от мясника, воин имеет дело с кровью человеческой. И жизни он отнимает тоже
людские. Какое он имеет право отнимать жизнь у других? Говорят, что сила и удача
даются Богом, но значит ли это, что удачливый и сильнейший всегда поступает
справедливо, побеждая других, более слабых и менее удачливых? А, может, наоборот,
силу и везение дает дьявол, ввергая человека в искушение, заставляя служить себе?
Но Гуго не видел в своем поступке ничего дьявольского. Скольких путников
погубил тот рыцарь, убитый им сегодня на лесной поляне? А не одолей он его, лежать
