Эдгар Берроуз - Вечный дикарь
На первых порах Виктория доводила брата своим поведением до состояния, близкого к нервному припадку, ибо далеко не каждый мужчина отважится на столь рискованные поступки, как она. Однако, увидев, что сестра умудряется сохранять совершенное хладнокровие перед лицом опасности, а меткость ее выстрелов вызывает восторженные похвалы даже у самых бывалых охотников, Барни ударился в другую крайность и стал смотреть сквозь пальцы на долгие отлучки Виктории. Бывало, на охоте она надолго отделялась от прочих участников, что, без сомнения, делало честь ее смелости. Сама Виктория высоко ценила предоставленную ей свободу, так как обычно от женщин и новичков на охоте не только требуют соблюдения множества мер предосторожности, но и на шаг не отпускают от остальных. Какая уж тут дичь, если тебя саму постоянно опекают!
Однажды вечером, когда Кастеры возвращались верхом с очередной охоты у подножия горы, Барни обратил внимание на то, что его сестра на редкость молчалива и, по всей видимости, чем-то расстроена.
— Что с тобой, Вик? — поинтересовался он. — Наверное, ты страшно устала?
Девушка посмотрела на него с улыбкой, но тут же на ее лице появилось тревожно-недоуменное выражение.
— Барни, — сказала она после недолгого молчания, — в этих горах есть нечто такое, что вызывает у меня странное чувство тревоги. Сегодня я проезжала мимо выступающих на поверхность вулканических скал, которые напоминают о страшных потрясениях, происходивших на планете в давние времена. При виде этих скал я вся затрепетала с головы до ног, и меня прошиб холодный пот. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: ты ведь знаешь, что меня всегда охватывает какой-то безотчетный страх при малейшем подземном толчке и даже при одном только упоминании о тех мощных силах, которые дремлют под поверхностью земли. Но сегодня мной вдруг овладело невыносимо горькое чувство какой-то невосполнимой личной утраты, как будто я лишилась человека, которого любила больше всех на свете.
Виктория замолчала и после короткой паузы вновь продолжила свой рассказ.
— И знаешь, несмотря на эту невыразимую печаль, словно яркий луч надежды озарил мою жизнь. Я не в силах объяснить тебе, что бы это могло значить, хотя сердцем хорошо чувствую это.
В течение некоторого времени Виктория и Барни молча ехали рядом — стремя к стремени. Их пони уверенно прокладывали путь через высокую, по колено, траву. Девушка задумалась — видимо, она пыталась найти объяснение загадочному чувству, завладевшему ею. Что касается Барни Кастера, то он принадлежал к тому разряду людей, которые никогда не позволяют себе ни малейшей насмешки над тем, что выходит за пределы их разумения. Последнее обстоятельство, вне всякого сомнения, объясняло, почему Виктория, как, впрочем, и многие другие люди, доверяла ему самые сокровенные мысли. Не понимая, что происходит с сестрой, Барни ничего не мог ей посоветовать и потому молчал. К тому же он испытывал сильное недоумение, как и всякий раз, когда ему приходилось сталкиваться с очередным проявлением странного отношения Виктории к любым свидетельствам великих сдвигов земной коры, определивших облик нашей планеты.
Он припоминал, когда и в каких ситуациях прежде его сестра испытывала этот страх. Однажды это произошло в Саду Богов, а затем повторилось во время их совместного путешествия по Великому Каньону в Аризоне. Но особенно ярко запомнилось ему нервное потрясение, которое испытала Виктория, читая газетные отчеты о землетрясении в Сан-Франциско. Во всех прочих отношениях его сестра была совершенно нормальной и вполне уравновешенной молодой американской женщиной — впрочем, может быть, именно это делало ее единственный недостаток особенно явным.
Однако боязнь землетрясений была не единственной странностью Виктории Кастер. Другая заключалась в том, что она с непонятным и зачастую не обоснованным пренебрежением относилась ко всем мужчинам, просившим ее руки, — а таких было немало. Некоторые из соискателей казались Барни вполне достойными людьми, и Виктории они нравились, но любить их!.. Она и мысли такой не допускала!
Продолжая свой путь по направлению к бунгало Клейтона и размышляя о странностях характера своей сестры, Барни невольно вспомнил и о тех снах, которые обычно видела Виктория после каждого упоминания о великих потрясениях в природе. Это побудило его продолжить прерванный разговор.
— Твой… он появился, как обычно? — с улыбкой спросил Барни.
Девушка потянулась к брату и взяла его руку в свою. Глаза ее выражали одновременно и испуг, и надежду.
— О, Барни, — воскликнула она, — дорогой, ты никогда не смеялся над моими глупыми снами. Не будь у меня возможности откровенно рассказывать тебе обо всем, я бы, наверняка, давно сошла с ума. Но в последнее время я стала сомневаться, стоит ли говорить об этом даже с тобой — он стал приходить слишком часто! С тех пор как мы впервые охотились в окрестностях гор, я каждую ночь рука об руку гуляю с ним под огромной экваториальной луной возле беспокойного моря. Совершенно отчетливо, как никогда прежде, я вижу его фигуру и черты лица. Он очень симпатичный, Барни, высокий и сильный — мне бы хотелось встретить такого мужчину в реальной жизни. Наверное, это прозвучит смешно, но я никогда не смогу по-настоящему полюбить ни одного из этих слабовольных и бесхарактерных людишек, которые вечно вьются около меня — особенно теперь, после того, как гуляла рука об руку с таким мужчиной, как он, и по его глазам поняла, что он тоже любит меня. При этом, Барни, я все-таки побаиваюсь его. Не странно ли?
В этот момент к ним присоединились остальные охотники, и ни брат, ни сестра не возвращались больше к своему разговору.
Добравшись до бунгало, Кастеры обнаружили, что за время их отсутствия число гостей дома Клейтонов пополнилось еще двумя молодыми людьми в костюмах цвета хаки. Они прибыли только сегодня, не предупредив заранее никого о своем появлении. Один из них поднялся, едва завидев возвращающихся охотников, и поспешил им навстречу.
Это был высокий, атлетического вида мужчина. Как только Виктория Кастер узнала его, ею овладело замешательство: она не знала, радоваться ей или сердиться. Это оказался человек, с которым ей доводилось встречаться и прежде и который более всех прочих напоминал героя ее снов. Но именно он ни разу не сказал ей ни слова о любви. Его приятель тоже поднялся из прохладного тенистого уголка низкой веранды и медленно направился навстречу охотникам. Выправка и осанка выдавали в нем военного человека.
— Мистер Картисс! — воскликнула Виктория. — Лейтенант Бутзов! — добавила она, приглядевшись к его спутнику. — Откуда и каким ветром вас занесло сюда?
