Бернард Корнуэлл - Смерть королей
Он был женат на Этельфлед, дочери Альфреда из Уэссекса, но я наставил ему рога, и он, полагаю, решил отплатить мне, послав тринадцать бандитов.
— Лорд Утред! — снова позвал юноша, но единственным ответом было внезапное блеянье перепуганных овец.
Овцы неслись вниз по тропинке через рощу, подгоняемые двумя собаками, которые набрасывались на их лодыжки, быстро направляясь к тринадцати мужчинам, и как только овцы достигли людей, собаки начали бегать вокруг, продолжая нападать, собирая животных в узкий круг, который опоясывал разбойников. Я смеялся.
Я, Утред Беббанбургский, убил Уббу у моря и уничтожил армию Хэстена у Бемфлеота, но в это холодное воскресное утро пастух оказался лучшим полководцем.
Его паникующее стадо тесно сбилось вокруг разбойников, которые едва могли пошевелиться. Собаки завывали, овцы блеяли, а тринадцать человек приуныли.
Я вышел из-за деревьев.
— Вы меня звали? — спросил я.
В ответ юноша двинулся было ко мне, но сбившиеся в кучу овцы помешали ему.
Он пинал их, рубил мечом, но чем больше он старался, тем испуганнее становились овцы, а собаки, тем временем, теснили их внутрь.
Юноша чертыхнулся, а затем схватил Уиллибальда.
— Отпусти нас, или мы убьем его, — сказал он.
— Он — христианин, — ответил я, показывая молот Тора у себя на шее, — так какое мне дело, если вы его убьете.
Уиллибальд в ужасе уставился на меня, затем обернулся, когда один из мужчин закричал от боли. Снег опять окрасился красной, как ягоды остролиста, кровью, и на этот раз я увидел, в чём причина.
Ни боги, ни убитый святой, а вышедший из-за деревьев пастух с пращой в руках.
Он взял камень из мешочка, вложил его в кожаный карман пращи и вновь раскрутил ее. Послышался свист, пастух отпустил один шнур и следующий камень отправился в полет, чтобы поразить человека.
Они в страхе развернулись, и я жестом показал пастуху, чтобы тот позволил им уйти. Он свистнул, отзывая собак, люди и овцы разбежались.
Люди разбежались, все, кроме первого лучника, который по прежнему лежал на земле, сраженный камнем, угодившим ему в голову.
Юноша, оказавшийся храбрее остальных, подошел ко мне, наверное, думая, что его компаньоны помогут ему, но вскоре понял, что он остался один.
Страх исказил его лицо, он обернулся как раз в тот момент, когда сука прыгнула на него и вонзила клыки ему в руку.
Он закричал, а затем попытался стрясти ее, в это время другая собака рванулась к своей товарке.
Он все еще кричал, когда я ударил его по затылку плашмя своим мечом.
— Теперь ты можешь отозвать своих собак, — сказал я пастуху.
Первый лучник был ещё жив, но волосы вокруг правого уха были окровавлены. Я сильно пнул его под рёбра, мужчина застонал, но был без сознания. Я отдал его лук и колчан пастуху.
— Как тебя зовут?
— Эгберт, господин.
— Теперь ты богат, Эгберт, — сказал я ему. Хотел бы я, чтобы это было правдой. Я бы щедро заплатил Эгберту за его утреннюю работу, но у меня больше не было денег. Я потратился на людей, доспехи и оружие, чтобы одержать победу над Хэстеном, и был беспросветно беден в ту зиму.
Остальные разбойники исчезли, ушли на север. Уиллибальд дрожал.
— Они искали тебя, господин, — сказал он, стуча зубами, — им заплатили за твою смерть.
Я склонился над лучником. Камень проломил ему череп, и я увидел раздробленный осколок кости среди окровавленных волос. Одна из собак подошла, чтобы обнюхать раненого, и я погладил её густую жёсткую шерсть.
— Хорошие собаки, — сказал я Эгберту.
— Волкодавы, господин, — ответил он, затем поднял пращу, — но это лучше.
— Ты умеешь пользоваться ею, — сказал я. Это ещё мягко сказано: мужчина был мёртв.
— Я упражняюсь уже двадцать пять лет. Ничто не отгоняет волка лучше, чем камень.
— Им заплатили за мою смерть? — спросил я Уиллибальда.
— Это их слова. Им заплатили, чтобы они убили тебя.
— Иди в хижину, — сказал я, — согрейся!.. — Я обратился к юноше, которого охраняла большая собака: — Как тебя зовут?
Он замялся, затем нехотя ответил:
— Вэрфурт, господин.
— И кто тебе заплатил, чтобы ты убил меня?
— Я не знаю, господин.
Похоже, что он не знал. Вэрфурт и его люди пришли из Товечестера — поселения, расположенного неподалёку на севере. Вэрфурт рассказал, как какой-то человек пообещал заплатить ему серебром по весу в обмен на мою смерть.
Человек предложил сделать это воскресным утром, зная, что большая часть моих людей будет в церкви, и Вэрфурт нанял дюжину бродяг для этой работы.
Он должен был знать про большой риск, так как репутация у меня была ещё та, но ему пообещали огромное вознаграждение.
— Это был датчанин или сакс? — спросил я.
— Сакс, господин.
— И ты не знаешь его?
— Нет, господин.
Я продолжал спрашивать, но он сказал только, что мужчина был худым, лысым и одноглазым. Это описание мало о чём мне говорило.
Одноглазый, лысый мужчина? Это может быть кто угодно. Я задавал вопросы до тех пор, пока не выжал из Вэрфурта все ответы, оказавшиеся бесполезными, а затем повесил и его, и лучника.
И Уиллибальд показал мне волшебную рыбу.
Делегация ждала в зале. Шестнадцать человек из Винтанкестера, столицы Альфреда, и среди них не менее пяти священников.
Двое, как и Уиллибальд, прибыли из Уэссекса, другая же пара оказалась мерсийцами, которые, по всей видимости, поселились в Восточной Англии. Я знал обоих, хотя сначала и не узнал их.
Это были близнецы Цеолнот и Цеолберт, которые около тридцати лет назад оказались вмести со мной заложниками в Мерсии.
Мы были детьми, захваченными датчанами — я был рад этой участи, а близнецы возненавидели ее.
Теперь им было около сорока лет, два одинаковых священника коренастого телосложения, с круглыми лицами и седыми бородами.
— Мы следили за твоими успехами, — сказал один из них.
— С восхищением, — закончил второй. Как и в детстве, я не мог различить их. Они заканчивали друг за другом предложения.
— С вынужденным, — сказал первый.
— Восхищением, — сказал второй близнец.
— С вынужденным? — спросил я враждебно.
— Известно, что Альфред недоволен.
— Вы сторонитесь истинной веры, но…
— Мы ежедневно молимся за вас.
Другая пара священников, оба западные саксы, были людьми Альфреда. Они помогли ему составить свод законов, и выяснилось, что целью их приезда было сообщить об этом мне.
Оставшиеся одиннадцать человек, пятеро из восточной Англии и шестеро из Уэссекса, были воинами, охранявшими священников в их путешествии.
