Саймон Скэрроу - Британия
Катон вдруг вскинул вверх руку и натянул поводья. За долю секунды, потребовавшуюся Макрону, чтобы отреагировать на сигнал, его конь прошел несколько шагов, прежде чем остановиться. Остальные всадники последовали его примеру, когда Катон наклонился вперед и принялся вглядываться в скопление больших валунов, нависших над тропой впереди.
– Что, господин префект? – спросил Макрон.
– Там какое-то движение. Кто-то прячется за кам-нями.
Макрон еще несколько мгновений вглядывался вперед, потом надул щеки:
– Я не…
Он не успел закончить фразу, когда среди камней появился человек в зеленой тунике и с луком в руках. Макрон инстинктивно потянулся к мечу, потом замер и презрительно рассмеялся, сообразив, что перед ним тощий юнец.
– Убирайся, пока я не продырявил твою вонючую шкуру!
Напряжение немного отступило, и римские солдаты нервно засмеялись. Мальчишка выкрикнул что-то оскорбительное на своем языке и выпустил стрелу. Она полетела в сторону всадников и упала в траву сбоку от тропы.
– Каков наглец! – фыркнул Макрон. – Я преподам щенку урок хороших манер, прежде чем мы возьмем его в плен.
Он пришпорил коня и помчался в сторону валунов под одобрительные крики своих солдат. Мальчишка вставил в тетиву новую стрелу, не поднимая лука и не целясь в своего врага.
Катон поднес руку ко рту и крикнул:
– Макрон! Осторожнее!
Вторая стрела вылетела из лука, и Катон сразу понял, что на сей раз она попадет в цель. Мальчишке просто повезло, учитывая, что он пытался поразить движущуюся мишень. Макрон дернулся в седле, его лошадь замедлила бег, перешла на шаг и остановилась, когда центурион наклонился вперед, чтобы взглянуть на свою ногу.
– Проклятье… паршивец в меня попал.
В его голосе слышалось скорее удивление, чем боль, и Катон направил своего коня вперед. Мальчишка стоял над ними, широко открыв от изумления рот, ошарашенный тем, что совершил. Потом чары рассеялись, он опустил лук, повернулся и бросился бежать.
– За ним! – взревел декурион Мирон.
Катон остановил своего коня рядом с Макроном и увидел, что из кожаных штанов на бедре его друга торчит темное древко. Кровь начала собираться вокруг раны и медленно капать на тропу. Центурион удивленно покачал головой и, поджав губы, мрачно ухмыльнулся:
– Маленький мерзавец меня достал. Ему просто повезло.
Спрыгнув на землю, Катон подошел поближе, чтобы взглянуть на рану, и внутри у него все сжалось, когда он увидел, что из нее потоком льется кровь. Краем глаза он заметил, что мимо промчались темные тени – Мирон повел всадников в погоню за мальчишкой, – и ему хватило здравого смысла остаться на месте и крикнуть декуриону:
– Оставьте мальчишку! Декурион! Прикажи своим людям возвращаться!
Солдаты неохотно прекратили погоню и молча наблюдали, как мальчишка ловко взбирается по валунам к вершине холма. Он выбрал дорогу, недоступную для лошадей, да и в любом случае мог легко уйти от солдат в тяжелом снаряжении, если б они решили преследовать его на ногах. Катон снова повернулся к другу:
– Нам нужно остановить кровотечение, Макрон. Оно очень сильное.
– Я и сам вижу; большое спасибо, что сказал.
Катон сделал глубокий вдох.
– Ты знаешь, что мне придется сделать?
– Давай, не тяни.
– Хорошо. – Катон сжал в левом кулаке древко и напряг руку, затем правой ухватился за стрелу недалеко от левой. – Готов? На счет три.
Макрон кивнул и поднял голову.
– Один…
Катон неожиданно сломал древко, Макрон взревел от боли и сердито посмотрел на друга:
– Ты лживый ублюдок… господин префект!
Кровь начала собираться вокруг обломка, оставшегося в бедре Макрона, Катон быстро развязал шарф, подсунул один конец под колено центуриона и сделал плотную повязку, обходя обломанный конец древка. Когда он ее завязывал, на ткани появились темные пятна, и он протянул руку:
– Дай шарф.
Макрон развязал кусок ткани, прикрывавшей его толстую шею, и Катон обмотал им ногу друга поверх своего шарфа. Несмотря на то что повязка получилась тугой, рана продолжала кровоточить, и Катон понял, что Макрон слишком быстро теряет кровь. Его требовалось как можно скорее доставить в форт, где им займется лекарь.
– Мирон, поставь двоих из своих людей по обе стороны от центуриона, чтобы они удерживали его в седле.
Когда солдаты заняли места рядом с Макроном, тот покачал головой:
– Мне не нужны няньки. Я сам справлюсь.
– Заткнись и делай, что говорят! – рявкнул Катон и вскочил в седло.
Взяв в руки поводья, он поднял голову и увидел мальчишку, который был уже довольно далеко наверху. Он прекратил выкрикивать оскорбления в адрес римлян, но его пронзительный голос эхом отражался от громадных валунов. Катон понимал, что очень скоро в поселении поднимут тревогу и жители бросятся вдогонку за патрулем.
– Нам нужно убираться.
Он с беспокойством взглянул на Макрона и увидел, что тот слегка покачивается в седле – у него уже начала кружиться голова от потери крови и шока. А в следующее мгновение беспокойство Катона переросло в страх потерять своего самого близкого в этом мире друга из-за глупого столкновения и удачи, улыбнувшейся мальцу, когда тот сделал второй выстрел. Мысль о том, что тощий мальчишка ранил Макрона, который не раз одерживал победу над самыми сильными врагами Римской империи, была ему невыносима.
– Дерьмо, дерьмо, – пробормотал он, встретив помутневший взгляд друга. – Только не ты. Не сейчас. И не здесь.
– Не дождутся, – прорычал в ответ Макрон. – Можешь об этом не беспокоиться, друг мой.
Катон кивнул и повернулся к декуриону Мирону:
– Возвращаемся в форт! Без остановок. В путь!
Глава 2
– Положите его на стол, – приказал лекарь, когда ауксилиарии вошли в процедурную комнату в маленьком лазарете, расположенном рядом со штабом форта. Макрон, положив им руки на плечи, безвольно висел между ними. Центурион был на грани обморока, его голова болталась из стороны в сторону, и Катон с ужасом смотрел на бледное, измученное лицо друга. День клонился к вечеру, и только что прозвучал сигнал к смене караула. Жизнь в гарнизоне продолжалась, несмотря на драматическое возвращение патруля, галопом проскакавшего в ворота.
Хирург Паузин принадлежал к небольшому числу медиков, которые не были греками или родились в одной из восточных провинций, знаменитых своими лекарями. Его выбрали из числа солдат, он прошел специальную подготовку, научившись обрабатывать и бинтовать раны, постепенно поднялся до своего нынешнего положения и уже много лет занимался самыми разными ранениями, ушибами и болезнями солдат. На одном конце смотрового стола лежал тонкий кожаный валик, куда пациенты могли положить голову. Когда солдаты устроили Макрона на жесткой поверхности, Катон встал рядом, и Паузин занялся его другом.
