Джефри Триз - Ключ к тайне
Впереди тот, что одет в зеленое с черным, на несколько ярдов ниже – его грузный товарищ в алом камзоле. Первого трудно заметить на фоне высокой зеленой травы, я вижу его лишь тогда, когда он перебирается через пик, – на бледном, вечернем небе на мгновение вырисовывается его силуэт. Зато его товарищ сразу бросается в глаза, как только я оборачиваюсь: будто капля крови брызнула из земли.
Они не окликают меня, так как знают, что это бесполезно, и предпочитают поберечь силы. Но они не останавливаясь идут вперед, и их спокойная уверенность пугает меня больше, чем громкие угрозы. Они совершенно убеждены, что рано или поздно я буду у них в руках.
Мы не спешим. У нас больше нет сил бежать. Если бы кто-нибудь случайно заметил три фигурки, вереницей поднимающиеся все выше и выше, он ни за что не подумал бы, что за этим неторопливым восхождением скрывается борьба не на жизнь, а на смерть. Уверяю вас, если бы у нас были силы, мы двигались бы вдвое быстрее.
Мы находились на головокружительной высоте. Мир скатился куда-то вниз, в долины, которые уже заполнила пурпурная мгла сумерек. Верхний изгиб озера казался отсюда куском стекла с зазубренными краями. Вода была усеяна одетыми в зелень островками, крошечными, как пчелы.
Здесь, наверху, был еще яркий день и бронзовое солнце сияло сквозь разрывы в облаках. Облака висели совсем низко над головой.
Я, очевидно, пропустил удобные тропинки, ведущие на перевал, и теперь пытался преодолеть одну из главных вершин, может быть, и сам Хелвеллин. Надо двигаться осторожно, настолько осторожно, насколько позволяют двуногие ищейки, идущие за мной по пятам. В этих местах много глубоких пропастей. Но я не так страшился их, как каменных мешков, где у меня был бы один выбор: разбиться или быть схваченным. Еще неизвестно, окажется ли туман другом или злейшим врагом.
Теперь-то я знаю, где мы блуждали в тот вечер. Я научился даже любить эти мрачные вершины. Но тогда, в первый раз, затравленный, как дикий зверь, я испытывал только ужас.
Целую милю я взбирался по длинному, поросшему травой кряжу; иногда склон был настолько пологим, что мне удавалось даже бежать. Наконец я поднялся на вершину и, оглядевшись, увидел, что нахожусь на левом краю горного хребта, над пропастью, имеющей форму гигантской подковы.
Передо мной, как острие ножа, тянулся высокий гребень, со всех сторон окруженный страшными обрывами в сотни футов глубиной. Я, кажется, сказал «острие ножа»? Правильнее было бы назвать его пилой, так как он весь щетинился зубцами.
Направо, по другую сторону огромной воздушной ямы, находился второй конец подковы, на котором покоился еще один гребень гор, уходящих в столь же бездонную пропасть. Изгиб подковы, образованный стыком двух хребтов, был увенчан каменной громадой, взметнувшейся выше всех остальных гор. Даже тогда я понимал, что это мог быть только Хелвеллин, хотя контуры горы были скрыты клочьями бегущих облаков.
Я оглянулся. Человек в зеленом немного отстал, но его товарищ, словно собравшись с новыми силами, быстро приближался ко мне.
Я повернулся лицом к скалистому хребту и усилием воли заставил ноющие ноги двинуться вперед.
Наверху не переставая дул ветер. Потный и разгоряченный, я сразу почувствовал, как его ледяные порывы обжигают мое полуобнаженное тело. Моросил дождь, и камни стали скользкими. Клубились облака, стирая краски окружающего ландшафта и затягивая все вокруг серой дымкой. Однако туман не был настолько густ, чтобы скрыть меня от моих врагов.
Я продолжал карабкаться вверх, перелезая через скалы, протискиваясь между ними, подтягиваясь на дрожащих руках, каждую минуту боясь сорваться в пропасть. Слева сквозь клочья облаков я видел мир, исчезавший в бездонной пропасти. Эту «бездну недаром назвали Преисподней. Справа – а именно сюда, на эту сторону гребня, я и старался взобраться – видна была внутренняя, часть подковы. Там находилось огромное озеро, окруженное обрывами; оно напоминало наше озеро в «крепости», только было раза в четыре больше. Черное, как чернила, – порой я видел его совершенно отчетливо, – но уже в следующую минуту оно туманилось, словно зеркало, и сквозь набежавшие облака нельзя было разглядеть ничего, кроме слабого серебристого мерцания.
Дыхание со стоном вырывалось из моей груди. Ноги налились свинцом. Многочисленные ссадины сочились кровью и причиняли мне жгучую боль. Но я не сдавался и, сжав зубы, стремился вперед, хотя понимал, что конец близок.
В одном месте мне предстояло взобраться на небольшую площадку и пройти несколько шагов по краю обрыва, над самой пропастью. Держаться было не за что. Я встал во весь рост, но ветер качнул меня, и на минуту мне показалось, что я падаю. Я опустился на колени и пополз.
Ярдов через двадцать я оглянулся. Человек в алом камзоле перебирался через опасное место. Он уверенно ставил ноги, балансируя при резких порывах ветра и широко разводя руки, чтобы сохранить равновесие, готовый вот-вот схватить меня…
Если бы у меня был пистолет, я подстрелил бы его, как зайца. Но он знал, что я безоружен. Он подходил все ближе и ближе, и губы его кривила торжествующая улыбка.
Мы почти перевалили через гребень. С другой стороны начинался спуск, но надо было сначала протиснуться сквозь расщелину в скалах. Затем шло узкое седло, которое, изгибаясь вниз и вверх, как бы соединяло гребень с основным горным массивом. Скалы кончались, кругом была лишь подвижная осыпь – миллионы мелких камней, среди которых кое-где пробивались пучки горной травы.
Но в тот вечер я не сразу нашел эту расщелину. Я ошибся на несколько ярдов и забрел на выступ, откуда не было пути вперед. Передо мной стала стена холодного воздуха.
Я поспешно отпрянул назад. Увидев меж скал трещину, я начал спускаться, ушибаясь и обдирая бока. Эта ошибка мне дорого обошлась. Передо мной стоял человек в алом камзоле.
– Ах ты, волчонок! – крикнул он, задыхаясь и скаля зубы под черными усами. – Ну и задал же ты нам гонку!
Я понял, что попался, и решил дорого продать свою жизнь. Я стоял на ровном месте, твердо держась на ногах и собрав в единый кулак свою волю. Он же, наоборот, был слишком уверен в победе, видя перед собой лишь измученного мальчишку, слишком тщедушного для своих лет.
Мы стояли друг против друга, два крошечных существа, вознесенные на вершину горы. В эту минуту гора составляла для нас весь мир. Облако покрыло седло. Скрылось из глаз озеро, исчезла Преисподняя. Все затянуло молочным туманом. Глядя на нас со стороны, могло показаться, что мы стоим на облаке.
Передо мной маячил алый камзол. Коричневое пятно штанов шевельнулось; ноги искали опору. Теперь или никогда. Тот, кто занимался борьбой, знает, что нанести решающий удар нетрудно, когда сумеешь собрать все силы. Я прыгнул вперед, схватил его за ногу и дернул ее в сторону. Человек выбранился и в ужасе закричал. Он судорожно отбивался свободной ногой, и мне просто повезло, что ни один из его ударов не попал в цель; иначе он столкнул бы меня вниз.
