Дороти Херст - Закон волков
— Верховолки от нас что-то скрывают, волчонок, — вдруг серьезно произнес Тлитоо, не спуская с меня тревожных глаз. — Они знают о людях больше, чем говорят.
— Вот когда пройду испытание охотой и меня примут в стаю — тогда и решу, идти мне к людям или нет.
Тлитоо недовольно заворчал. Он считал, что Рууко и не подумает принять меня в стаю даже после первой охоты и зимнего путешествия, но я гнала от себя эту мысль. Если я выдержу оба испытания, Рууко даст мне знак роммы, хочет он того или нет. Таков волчий закон.
В конце концов я различила запах девочки: она сидела с другими самками в тени небольшого навеса, держа перед собой камень, похожий на половинку пустой тыквы. В нем она что-то растирала другим камнем, потоньше, и при каждом ударе в воздухе разносился запах тысячелистника и какого-то незнакомого растения. Лицо девочки оставалось спокойным и сосредоточенным, она издавала тихий звук, похожий на гудение или жужжание. Мне вдруг нестерпимо захотелось к ней подойти — даже шкура зачесалась и земля под брюхом сделалась колкой.
Повеяло знакомым теплом, и я обернулась, ожидая увидеть волчицу из давнего сна. Рядом никого не было. «Должно быть, и вправду схожу с ума», — успела подумать я, как вдруг в воздухе сгустилось облако едко-можжевелового запаха и, подхваченное порывом ветра, понеслось к людскому лагерю.
Девочка подняла голову. Я лежала слишком далеко, ей меня не разглядеть — и все же она смотрела прямо на меня, как может смотреть дичь, почуявшая приближение хищника. Потянувшись в мою сторону, она вскинула лицо, словно нюхая воздух, и вдруг привстала.
Я поднялась. Отметина на груди потянула меня вперед, и, как я ни сопротивлялась, ноги понесли меня к девочке. Я не чувствовала ароматов растений, не слышала беспокойного трепыхания Тлитоо, даже люди слились для меня в один запах, а их голоса — в один гул… я различала одну лишь Тали.
Вдали раздался вой Рууко: вожак собирал стаю. Я мотнула головой, словно вытряхивая из ушей зов, и присела перед прыжком, готовая нестись по холму вниз, к людскому лагерю.
Тлитоо больно клюнул меня в хвост. Я чуть не взвизгнула и уставилась на него.
— Очнись, волчонок! Сейчас не время! Вожаки зовут на охоту!
Вой Риссы слился с голосом вожака. Я не могла не откликнуться на зов и, выдохнув, отступила назад.
— Волчица-глупица, — любовно проговорил Тлитоо. Хотелось цапнуть его за хвост, но что толку — все равно упорхнет…
Наваждение, тянувшее меня к людям, прошло, я побежала к реке. Переплыв на свой берег, я вывалялась в речном иле, чтобы отбить запах людей, и снова окунулась в реку. Выйдя из воды и отряхнувшись, я повернула было домой, как вдруг рядом зашелестела листва и до меня долетел запах Аззуена. В тот же миг из прибрежных кустов показалась его морда.
— Хорошо, когда у волка чуткий слух, — каркнул над головой Тлитоо, усевшийся на ветку ивы подальше от того места, где я стряхивала с себя воду. Он глянул на меня и рассмеялся своим скрипучим смехом: — Скоро ночь!
Застигли врасплох!
Ворон ей мог бы помочь.
Нет. Ночь, пора спать!
Он помолчал и вновь раскрыл клюв:
Волчице поздно выведывать.
Ей теперь
Слушать ворона.
Прокричав так, Тлитоо улетел и оставил меня объясняться с Аззуеном. Я-то думала, что сумела избавиться от слежки, которую устроили они с Маррой…
— Ты ходишь смотреть на людей, — без предисловий заявил Аззуен в ответ на мой гневный взгляд. — Уже целый месяц.
Я почуяла запах Марры, она явно скрывалась где-то поблизости. Наверное, вон в тех кустах справа…
— Тебе-то что? — бросила я.
— Ты обещала, что будешь держаться от них подальше. Могла бы мне сказать — мы ведь друзья.
Я почувствовала себя виноватой. И заодно удивилась: Аззуен раньше со мной не спорил, только делал что скажут…
— Не хотела тебя беспокоить. Ты стал бы волноваться, — неуверенно проговорила я и повернулась к кустам: — Марра, выходи!
По земле мягко зашлепали лапы — Марра вынеслась из кустов, кинулась ко мне, приветственно лизнула в морду и наклонилась к реке напиться.
Аззуен фыркнул:
— Я-то о себе позабочусь. А вот тебе бродить одной лучше не надо.
— Она хочет приберечь людей только для себя, — ответила ему Марра, продолжая лакать воду, а потом взглянула на меня: — Лучше, если мы будем с тобой. Тогда ты не наделаешь глупостей.
— Как вы узнали, куда я хожу?
— Следили, — признался Аззуен. — Еще ворон, от него столько шуму…
Марра села на землю, не сводя с меня глаз.
— Нам стало интересно, где ты пропадаешь.
— Хватит за мной бегать! — взорвалась я. — Вам что, больше делать нечего?
Аззуен с Маррой слегка поджали хвост и уши, еще больше меня смутив. Они ведь за меня заступились после вылазки к табуну! И в детстве помогли мне отбиться от Борллы с Уннаном. Я им так многим обязана…
Я вздохнула:
— Когда в следующий раз пойду — скажу. Хвосты и уши вмиг встали торчком.
— Лучше пошли смотреть, как взрослые охотятся, — сказала я, оборачиваясь на очередной зов Рууко.
— Может, в этот раз нам дадут поучаствовать, — мечтательно протянул Аззуен.
— Может, вороны отрастят шерсть и загрызут туров? — фыркнула Марра.
Я не могла не рассмеяться. Последняя неловкость исчезла, я ткнулась носом в щеку Марре и потом Аззуену — и ответила воем на призыв Рууко.
Глава 11
В ту ночь стая вернулась без добычи.
Спустя четверть луны, во время отдыха, нас разбудил странный вопль — то ли предсмертный стон лошади, то ли волчий вой. Оказалось, так ревет лось.
Рисса подняла голову и понюхала воздух.
— Пора щенкам выходить на охоту, — решила она.
Мои уши поднялись торчком, сердце забилось быстрее. Марра рядом со мной взвизгнула от восторга. Рисса слишком долго не брала нас на охоту — я даже начала подозревать, что мы, пожалуй, станем годовалыми раньше, чем научимся преследовать дичь. Аззуену и остальным исполнилось уже полгода, я приближалась к тому же возрасту, и все же после происшествия с табуном Рисса избегала подпускать нас к крупной добыче.
Первой к Риссе подскочила Марра, мы с Аззуеном прибежали следом и запрыгали от восторга в подобии охотничьего танца, который так часто видели у взрослых. Уннан, подошедший позже, не выказал особой радости.
Рисса обвела нас глазами. Мы уже были почти с нее ростом и становились сильнее день ото дня. Она улыбнулась — кажется, впервые со смерти Реела.
