Лев Альтмарк - Точка опоры — точка невозврата
— Ликвидировать меня? Ваши двое приезжали за этим? — Лицо Шауля стало злым, и он даже стиснул зубы.
— Зачем ликвидировать? — Мужчина криво ухмыляется. — Примерно наказать. Чтобы другим неповадно было… А твой приятель и дальше стал проявлять излишнюю активность и якобы спас тебя, убив одного из наших людей, а второго ранив. Но в итоге, смею заверить, подставил ещё больше. Если до этого у тебя были шансы как-то выкрутиться и заслужить наше прощение, то теперь этих шансов нет. Ни у тебя, ни у него.
— Как же вы всё-таки вышли на эту больницу? — подаю я голос. — Ведь об этой лаборатории даже в больнице никто не знает.
Мужчина смотрит на меня с неподдельным сожалением, но охотно отвечает:
— Хреновый ты полицейский, Даниэль! Мог бы догадаться, что люди, которые были в списке пропавших, — а этот список лежал на столе у вашего Дрора, а значит, и у меня, — стали неожиданно появляться. На них уже был объявлен розыск, хоть мы потом и запретили Дрору что-то предпринимать. Мальчишка религиозный, раввин из Бней-Брака, потом доктор из больничной кассы — кого я ещё не вспомнил?.. Женщина из вашего списка такой скандал подняла, что к вашей больнице чуть ли не телевизионщики со своими камерами съехались. Вовремя остановить успели… Так вот, тот же самый Дрор по нашей просьбе допрашивал каждого, кто появлялся. И все они в один голос подтвердили, что отправлялись в прошлое именно из этой самой больницы, и сюда же возвращались… Как бы ты, Кимхи, им ни задуривал голову тем, что они и в самом деле куда-то перемещались, стереть-то из памяти место, где они находились, не получилось! После этого всё стало на свои места.
— Ну, и что дальше? — уныло спрашивает Шауль.
— Тебя интересует, что с тобой и твоим приятелем будет дальше? Во-первых, верните всех, кто у вас пока под гипнозом. А во-вторых… видно будет. Я ещё не решил. Даю вам сутки сроку на сворачивание всех дел. — Он встаёт и глядит на часы. — А чтобы не произошло ничего непредвиденного, и вы не попытались никуда скрыться, я оставлю на эти сутки охрану. Один человек побудет с вами в этой комнате, а двое снаружи у дверей больничного отделения. И не пытайтесь с ними договариваться. Их переговорные устройства не выключаются, и любой ваш шорох записывается. Так мне будет спокойней…
Не говоря больше ни слова и не глядя на нас, он удаляется, и сразу вместо него в комнату вкатывается накачанный парнишка с пистолетом на боку и переговорным устройством, выглядывающим из верхнего кармашка лёгкой спортивной куртки. Подозрительно поглядывая на нас, он устраивается на стуле и вперивает взгляд в экран сотового телефона. Как видно, мы его не сильно интересуем, что нас абсолютно устраивает.
— У нас есть какая-нибудь громкая музыка? — шепчу я Шауля на ухо.
— Зачем? — удивлённо глядит он на меня и тут же соображает. — Где-то была…
Уже через минуту из компьютера начинает громыхать разухабистая ивритская песенка. Охранник отрывается от телефона, ненавидящим взглядом сверлит подпрыгивающий от грохота компьютер, но приказа сидеть в тишине не поступало. Тогда он вытаскивает из кармана наушники и подключает их к своему телефону.
Я оттаскиваю Шауля в дальний угол комнаты, и мы присаживаемся на застеленную кровать.
— Теперь хоть можно о чём-то поговорить, — снова шепчу ему в ухо.
— О чём? — чуть не плачет Шауль. — Мы теперь под таким колпаком… Ты даже не представляешь, какие у этих людей возможности! Они на всё способны.
— Так уж и на всё!
— Я знаю, что говорю. Сам из этой конторы…
— Ну, это ваши внутренние заморочки, — развожу руками, — а я тут человек посторонний.
— Теперь уже нет.
— Что-нибудь придумаем. Пока два наших клиента находятся в прошлом, нас не тронут. Но и оставлять их навсегда там нельзя, нужно доставать.
— А потом?
— А потом нас выведут отсюда под белы ручки, посадят в машину и отвезут куда-нибудь…
— Вовсе не смешно! — обижается Шауль.
Я встаю и принимаюсь задумчиво расхаживать по комнате. Перспектива, что и говорить, неутешительная. Сейчас я смотаюсь в Житомир начала века, потом придумаем, как вытащить нашего любителя танго Гершона, а что будет после этого? Предположим, я сумею нейтрализовать плечистого парнишку с пистолетом и телефоном. Даже более того, мне может повезти, и я обхитрю тех двоих, что оставлены у входа. Куда нам с Шаулем деться потом, если нас сумели без труда вычислить здесь и взять тёпленькими? А ведь потом, если мы выберемся наружу, за нами станет охотиться не только полиция, но и целая армия ребятишек, которые профессионально сделают это в короткие сроки и которым изначально приказано работать предельно жёстко и не выносить сор из избы. Слинять бы и в самом деле, чёрт побери, куда-нибудь лет на триста в прошлое или будущее, где нас никто не сможет достать!
— Дай, браток, позвонить, а? — С глуповатой улыбкой подхожу к нашему охраннику и протягиваю руку. — Тебе же было приказано за нами следить. А о запретах на телефонные разговоры никакого указания не поступало.
Парень задумывается и неуверенно тянет:
— У тебя что, своего телефона нет?
— Батарейка села. — Хлопаю себя по карманам и развожу руками. — Да и телефон где-то, видно, потерялся…
— Ну, я не знаю. Надо у шефа спросить…
— Эх ты, тоже себе боец! — Я укоризненно качаю головой. — Если хочешь продвинуться по служебной лестнице, то должен уметь принимать самостоятельные решения. А то будешь стоять попкой в охране до самой пенсии.
— Что ты ко мне пристал?! Иди и занимайся своими делами! — Потом что-то вдруг перемыкает у него в голове, и он тянет телефон. — На, звони, только потом начальству меня не заложи!
Это меня устраивает больше всего, и я тут же набираю номер Штруделя:
— Лёха, привет! У нас всё нормально и в то же время громадные проблемы…
Долго объяснять Штруделю, что к чему, не пришлось. Всё-таки он мужик тёртый, и сразу понял, что нас с Шаулем нужно выручать. Только как — ни у меня, ни у него соображений пока не было. Главное, что он понял, где мы находимся, сколько человек нас стерегут, а на всё про всё у нас не больше суток.
— Вы там держитесь, — напутствует меня напоследок Лёха, — а я подумаю, как вам помочь…
Я даже не успел спросить, как его рука. Ну да ничего, выпутаемся из своих заморочек, непременно выпьем за его здоровье. И за наше спасение. А Лёха непременно что-то придумает, я в него верю.
— Пора мне отправляться на экскурсию в Житомир 1920 года, — говорю Шаулю, — а тебя тут оставлю куковать с этим Кинг-Конгом. Если его хорошо попросишь, он и тебе даст позвонить. Он парнишка сговорчивый. Ты тут без меня не скучай, я скоро вернусь.