Сергей Бузинин - Последняя песнь Акелы-3
К вящему его удивлению в гостинице имелись свободные номера и вполне приличный трактир, а цены даже не кусались, так, покусывали. Да вдобавок портье, разбитной ирландец, с розовой проплешиной, рыжими баками, краснющим носом и пивным брюшком, увидев Бирюша, расцвел и заявил, что землякам положена скидка. Ласково улыбаясь собаке и благосклонно кивая ее хозяину, ирландец без всякого смущения принял охапку английских винтовок в качестве платы за постой, провиант и фураж лошадям, а на сдачу надавал кучу советов. В принципе — бесполезных, но кто знает, что и когда может пригодиться. Особенно в военное время.
Облегченно сверзив тюк с походным барахлом на кровать в номере, Алексей повесил винтовку на первый попавшийся настенный крюк, наскоро сполоснулся и чуть ли не кубарем скатился в трактирный зал, есть — нет, жрать, хотелось неимоверно. В харчевне было полно народа, и свободное местечко удалось отыскать с трудом. Трапперу повезло: из-за стоящего поблизости стола выпала пьяная личность галльского облика, которая уперлась лбом в пол и невнятно, но чрезвычайно патриотично что-то замычала. Видимо, «Марсельезу». Вслед за певцом из-за того же стола, чертыхаясь и пошатываясь, выбрались двое то ли почитателей таланта, то ли собутыльников, которые споро подхватили товарища под микитки и потащили его к выходу.
Обрадовавшись освободившемуся месту, Пелевин плюхнулся на лавку, подозвал официанта и только тогда с удивлением заметил, что он за столом не один: с противоположной стороны лавки, горделиво, словно на троне, восседал, подкручивая усы и прихлебывая вино, субтильного вида мужичок во французском военном мундире без знаков различия. Бегло обменявшись невнятными приветствиями, соседи занялись каждый своим делом: француз продолжил крутить ус и тоскливо давиться вином, а Алексей — высказывать гарсону свои пожелания насчет ужина.
Лихо отбарабанив, чем он и Бирюш предпочли бы украсить вечернюю трапезу, траппер открыл было рот, чтобы заказать чего-нибудь горячительного, но, представив, как Полина будет морщить нос, долго и ехидно высмеивая стремление мужского рода вообще и Пелевина в частности опуститься до уровня андоманских дикарей, осекся и попросил принести морса. Парой мгновений спустя он врезал себе по лбу: несносная девчонка добилась, чего хотела, ныне счастливо обитает под гостеприимным дядюшкиным кровом, и теперь будет всячески отравлять существование другого мужчины. А жаль.
Остановив гарсона залихватским свистом, Алексей заказал порцию виски, нет, две! Нет, три! А, черт с нею, с печенью, тащи бутылку! И еще одну! Официант покладисто пожал плечами, флегматично потрусил к барной стойке и через минуту водрузил перед Пелевиным две бутылки, заполненные мутно-коричневой жижей. Покосившись на скептически сморщившегося Бирюша, Алексей с тяжелым вздохом отодвинул одну из бутылок гарсону, потрепал пса по загривку и, ожидая, пока принесут горячее, развернул валявшуюся на столе газету.
Заглавная статья была посвящена падению Блумфонтейна. Свободный репортер А.В. Хангри из газеты «Daily Telegraph», воспевая тактический и стратегический гений английского главнокомандующего, разливался соловьем. Если верить журналисту, Робертс, подобно Нострадамусу или иным великим провидцам, усилием мысли вызнал коварные замыслы буров и те, проведав о тщетности своих планов, разбежались без боя. А незначительные потери британцев во время штурма слишком незначительны, чтобы придавать им какое-либо значение.
— Странно, — удивленно проворчал вслух Алексей, откладывая газеты в строну. — Штурма и боя не было, но потери имеются. Странно.
— Прошу прощения, мсье! — француз, проследив за отброшенной в сторону прессой, прислушался к пелевинскому ворчанию. — Мсье поляк?
— Мсье — русский, — угрюмо буркнул по-французски Алексей и отсалютовал соседу полным до краев стаканом. — Ваше здоровье сударь! — Траппер залпом замахнул спиртное, скривился и, прошептал в сторону. — Как Бог свят, ваше, сударь, здоровье. Потому как моего такими темпами надолго не хватит…
— Судя по тому, как исказилось ваше лицо, — француз, решительно отодвинув в сторону бутылку виски, протянул Алексею наполненный рубиновой жидкостью бокал, — вы читали про героизм англичан и непревзойденную мудрость их военачальника? Прекрасно вас понимаю — полнейший бред, не имеющий ничего общего с реальными событиями…
— А фы, фначит, — Пелевин, еле дождавшись, пока гарсон сгрузит на стол многочисленные тарелки и судки, впился в прожаренный кусок мяса, — жнаете, как фсё на шамом деле обшстояло?
— Oui! Я был аккредитован при штабе Робертса, — галл азартно взмахнул пустым бокалом, словно саблей, — а Жан-Батист, ну тот, кого унесли Рене и Шарль, последние две недели не вылезал из Блумфонтейна!
Парировав недоверчивый пелевинский взгляд самоуверенной ухмылкой, журналист запалил длиннющую сигару и, помахивая ею словно дирижируя собственными мыслями, начал эпический рассказ. По мерности повествования и старательно подчеркиваемым гиперболам, было ясно, что он цитирует собственную статью.
— Избрав Паардеберг своей штаб-квартирой, сэр Робертс три недели не только дожидался подхода всех намеченных им для участия в штурме Блумфонтейна подразделений, но и загонял разведку и штабных до полусмерти. И даже, подтверждая легенды о своей храбрости и рассудительности, лично трижды выезжал на рекогносцировку.
Упомянув о достижениях британского командующего, француз пыхнул сигарой и преувеличенно небрежно заметил, что был в числе немногих сопровождающих. Почему немногих? Так рекогносцировка — дело опасное. Пули свистят над головой… снаряды… гнус вьётся. Вспоминая тяготы и лишения воинской службы, журналист выдохнул густую струю дыма и, проигнорировав ехидный вопрос, а не свистели ли сапоги над головами разведчиков, продолжил повествование.
— Ничто не предвещало беды. Склоны Высокого Велда были изрезаны траншеями, куртинами, редутами и прочими фортификационными изысками. Везде, насколько позволяли видеть бинокли и подзорные трубы, траншеи сочились дымом костров, виднелись расплывчатые пятна бородатых харь и редкие цветные витражи из чьих-то мундиров. Буры были на месте, и они готовились к бою. Terrifically! It is wonderful! Правда, непонятно, куда эти дикари запрятали свои пушки, но не беда: одна-две атаки — и вся бурская артиллерия будет как на ладони. А пока… пусть тешатся своим мнимым могуществом.
Услышав последнюю фразу, Алексей удивленно чавкнул, но уточнять, что же француз имел в виду под «мнимым могуществом» не стал. В борьбе между голодом и любопытством, чревоугодие одержало безоговорочную победу. А рассказчик, не обратив внимания на секундную заминку соседа, вскинул руку в патетичном жесте:
