Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава
Полоска неба с красными прожилками впереди погаснет минут через десять, и встречные машины будут опознаваться только по слепящему свету фар.
Терминал магнитолы перестал показывать название трека и обозначил бегущей строкой внешний вызов. Оказывается, он был не первый — я и не заметил предыдущие восемь. Алиса в приёмной, наверное, уже начала терять терпение, а вместе с ней и ещё кто-то, чьи мысли настолько материальны, что он иногда мог просто смотреть в пустоту, а в муравейнике начиналось шевеление и брожение в умах. В ушах у меня вдруг зазвучал мягкий звенящий голос Алисы.
— Останови машину, Вольдемар, — это она произнесла абсолютно спокойно.
С трудом я оторвал пальцы от руля, переключил на нейтралку и начал тормозить. Ленка заворочалась, я тихо сказал:
— Сейчас, две минуты, — и съехал на обочину.
До точки оставалось километров восемь. Выйдя из машины, я стал искать место, где можно спокойно переместиться, и остановился за густыми кустами. Ждал я недолго: меня выдернули, как водится, без предварительных ласк, только потемнело в глазах, и я очнулся в приёмной Верховного. Поправив куртку и примяв волосы, я почти твердой походкой вошел в полутёмный зал.
Горели свечи, пахло воском и виски. Почему-то подумалось, что мне предназначался только запах.
— Зачем, Вольдемар?! — прозвучало как удар хлыста.
Вопрос полоснул по щеке, шее, зазвенел в ушах. Наступила абсолютная ясность: предсказывать будущее бессмысленно — оно решается здесь, в полутемном кабинете, в углу которого угадывались две фигуры — Анри и Лаврика. Последний постоянно переступал с ноги на ногу и пытался молча жестикулировать, Анри же просто невозмутимо жевал леденцы с громких хрустом и видом, что «ниже инженера не сошлют». Инженером человеческих душ он был хреновым, но бояться ему действительно особо было нечего, а вот у его коллеги, Леонида Валерьяновича, поводов было в разы больше.
— Я импровизировал, — я пытался говорить медленно и уверенно.
— Ладно, — Экселенц как будто подобрел, — не люблю я этот вид человеческого искусства, но уж ладно, добавим эротизма, — он замурлыкал и подошел к маку. — Показывать?
Анри заинтересовался, хотя уж ему-то там ничего нового увидеть бы не пришлось. Это же она его не видела, а я его бесстыжую рожу тогда чувствовал везде, правда, меня это почему-то не смущало в тот момент. Я шагнул в центр.
— Не надо…
— Хорошо. Тогда просто скажи: зачем?
— Затем. Это Хелена. И это должно было случиться!
Мой голос срывался на крик, я медленно наступал на Верховного, он же стоял на месте, несомненно, ошарашенный, но вида не подавал. Диспозиция становилась немного анекдотической.
— Я должен быть рядом, мне надо её защитить… от самой себя. Она не может жить без любви, слишком долго она её ждала, ей даже пришлось придумать её, чтобы заполнить пустоту. Не забывайте, Мессир держал её очень долго, — сглотнув слюну, я продолжал. — В архиве должны быть записи. Я знаю теперь, может быть, больше, чем вы: она же тогда не была в основном Сценарии — так, на периферии. Смотрели за ней не тщательно, пленки отправили в архив, наверное, даже не просмотрев.
Перестав надвигаться на шефа, я вдруг сел на холодный пол кабинета — у меня подкосились ноги. Смотреть на него я уже не мог, я уже не мог ничего. Он погасил мой порыв, как будто задул одну из многочисленных свечей, горящих у противоположной стены.
— Хорошо, — спокойно сказал он. — Ты их теперь всех вместе защищать будешь?
— Кого? — меня не слушались губы.
— Идиот! Вот эти двое мне уже всё рассказали, я, правда, их не просил… Тебе напомнить, откуда берутся дети?
Все поплыло перед глазами, эротический фильм Экселенца я мог поставить на play когда угодно… Да, там были пробелы, что вполне естественно. Правда, думаю, не для Анри, который как раз такие моменты смаковал особенно тщательно. Внезапно в уравнении появилась переменная, которая ставила всё с ног на голову. Незапланированный ребенок, да ещё и ребенок Избранного. Неопределенность скакнула на порядок вверх, и нижние получили замечательный козырь — можно начинать игру сначала. И я сам был этому причиной.
— Все, вы все мне надоели, — тихо сказал он. — Сейчас все по местам, я подумаю завтра, что с вами делать, голуби мои. Что сделано, то сделано.
…Обратно я приземлился так же тихо, как и взлетел. Она даже не вышла из машины, видимо, подумав, что мне надо в кустики, — я вел машину четвертый час, мы долго выбирались из города. Сев обратно, я поцеловал её сонную мордочку и медленно повел машину в сторону Выборга. Почему-то сейчас мне казалось, что серая «нива» мне уже не попадется по пути.
Экселенц погасил все мониторы, приглушил свет и тупо уставился на прозрачную стену, где проплывала Земля. Что делать дальше, он совершенно не знал. Нельзя сказать, что подобные по масштабу геморроя события ранее не происходили. Просто с течением тысячелетий острота восприятия и ясность ситуации начали уходить на второй план, уступая место грозным, спонтанным и основанным на собственной непогрешимости решениям.
Сейчас он видел, как две ветки самого главного Сценария на его Базе проходят перед ним параллельно. От их одновременного выполнения по камню принявшего их астероида проходила дрожь, по тёмным коридорам около ядра разносился гул преисподней. Долго так продолжаться не могло. Мессир чертовски рисковал, когда запустил ветки одновременно: жить в двух реальностях, наверное, могли только ангелы. Но недолго: линии расходились, и в один прекрасный момент, не выдержав чудовищного напряжения, их самих и весь астероид разнесет в тартарары. Если единственный доступный Избранный не вернет всё на место.
— Алиса, Анри, ко мне. Быстро! — сказал он в пустоту.
Через пару минут в кабинет, из подсвеченного проема в липкую темноту свода, нетвердой походкой бесшумно вошел Анри.
— Я всё слышал, — произнес он с видом немного странным, скорее выражавшим жалость, чем готовность помочь.
— Наверное… пора вводить Вольдемара в активной фазе — как мы с тобой договаривались. Ты уверен, что он справится со свитками? Я вот нет… Там же такое парадоксальное сплетение: прошлое, будущее, его злость, чувство долга. И настоящий Сценарий. Ему нужно выбрать правильно. Иначе мы даже не почувствуем, как окажемся чёрт знает в какой — или чьей — реальности. Налей там мне два пальца, пожалуйста, — голос Верховного был теперь совсем человеческим, усталым и отрешенным.
— У него есть опыт.
— Хорошо.
Верховный тихо махнул рукой, как будто соглашаясь со всем, что может произойти. Как опустилась рука на пурпурный плащ, уже никто не видел.
