Понсон дю Террайль - Король-сердцеед
— Ты лжешь! Я убью тебя, подлый клеветник!
— А между тем такой человек существует на самом деле! Каждый вечер он прокрадывается к принцессе и уходит от нее лишь после двенадцати…
— Так покажи мне его! Скажи, кто это! — крикнул герцог, дико вращая глазами и хватаясь за пояс, где должна бы висеть шпага.
— Вот, ваше высочество, наденьте мою шляпу и ппащ и при цепите себе мою шпагу…
— Давай!
— Затем идите туда: видите, там светится слабый огонек? Это — кабачок Маликана. Там сидит ваш соперник. Его зовут сир де Коарасс!
Герцог схватил шляпу и шпагу и бросился к кабачку. «Этот человек заплатит мне своей жизнью!»— думал он.
XXVII
Генрих и Ноэ занимались воркованием — первый с Саррой, второй — с Миеттой, когда в дверь кабачка кто-то сильно посту чал. По характеру стука можно было сразу понять, что это стучит не какой-либо запоздавший пьяница, а человек, сознающий за собой право стучать во всякое время. И Ноэ встал. чтобы открыть дверь.
В комнату вошел бледный человек с горящим взором. Он остановился посредине зала, посмотрел на обоих молодых людей, на Сарру, которую он принял за мальчика, и на Миетту. Затем он сказал:
— Господа, кто из вас сир де Коарасс? Генрих встал, сделал шаг навстречу незнакомцу и сказал с учтивым поклоном:
— Это я!
Герцог тоже сделал шаг ему навстречу, поклонился с изяще ством человека хорошей породы и сказал:
— Я не имею чести быть известным вам, но уверен, что вы кое — что слышали обо мне!
— Не могу ли я узнать ваше имя, сударь?
— Я скажу вам его только с глазу на глаз.
— В таком случае выйдем на улицу, сударь, — ответил принц, который сразу понял, что дело идет о вызове на дуэль.
Он взял свою шляпу и мимоходом кинул ободряющую улыбку маленькому беарнскому пареньку, который сильно побледнел при этой сцене. Ноэ хотел встать и выйти вместе с принцем, но Генрих сказал ему:
— Оставайся на месте! Если ты понадобишься мне, я кликну тебя!
Генрих вежливо пропустил герцога вперед и вышел вслед за ним на улицу. Ночь была очень темной, но в нескольких шагах от кабачка стоял зажженный фонарь; туда и повел лотарингский принц своего соперника.
Принц Наваррский последовал за незнакомцем и остановился вслед за ним в кругу света, бросаемом фонарем. Тогда принц Лотарингский обернулся и сказал:
— Меня зовут Генрих Лотарингский, герцог Гиз! От неожиданности Генрих Наваррский даже отступил на шаг.
Но он сейчас же справился со своим волнением и, вежливо поклонившись, сказал:
— Приветствую вас, ваше высочество!
— Сударь, — продолжал герцог, — правда ли, что вы каждый день ходите в покои принцессы Маргариты и пользуетесь ее взаимностью?
— Ваше высочество, — ответил Генрих, — согласитесь, что этот вопрос несколько неожидан…
— Отвечайте! — крикнул герцог Гиз.
— А если я отвечу, тогда что?
— Если мне соврали, я накажу лгуна; если мне не соврали, я накажу вас!
— Простите, ваше высочество, — спокойно ответил Генрих Наваррский, — я нахожу что вы принимаете со мной слишком высокомерный тон!
— Что такое-е?
— Вы воображаете, что говорите с каким-нибудь мелким дворянчиком, и позволяете себе возвышать голос! Герцог Гиз дерзко рассмеялся в глаза Генриху.
— Тысяча извинений! — насмешливо сказал он. — Я не знал, что Коарассы принадлежат к числу принцев крови.
— Разрешите мне предложить весьма естественный вопрос: под каким именем скрываетесь вы в Париже?
— А вам какое дело?
— Мне большое дело. Судя по всему, нам придется вступить в бой. Так вот представьте себе, что мне удастся тяжело ранить вас. Так что же, прикажете мне постучать в соседний дом и ска зать: «Там лежит раненый герцог Гиз, подберите его»?
— Сударь! — поспешно сказал герцог. — Я думаю, что имею дело с человеком чести! Но я только тогда дам вам доказательство своего уважения, которое заключается в том, чтобы скрестить с вами шпагу, если вы клятвенно обещаете мне не выдавать моего инкогнито!
— Даю вам честное слово: что ни случится, я не назову вашего имени!
— Отлично! — сказал герцог, становясь в позицию.
— Одну минутку, ваше высочество! Я тоже должен попросить вас дать мне такое же обещание!
— Разве в Париже вас зовут не сиром Коарассом, а иначе?
— Нет, в Париже-то меня именно и зовут так, но это не настоящее имя. И чтобы доказать вам, что для меня не такая уж большая честь скрестить с вами шпагу, я должен иметь ваше слово, чтобы потом раскрыть вам, кто я такой.
— Сударь! — ответил герцог. — Какое бы имя вы ни носили, клянусь не раскрывать его никому!
— Отлично! — улыбаясь, сказал Генрих. — В таком случае начинайте, братец!
— Что такое? Ваш… братец?
— Ну да, двоюродный, разумеется! Меня зовут Генрих Бурбонский, и я рассчитываю стать королем Наварры! — медленно сказал Генрих, принимая осанку знатного человека, имеющего дело с человеком низшего ранга.
— Так вот как! — сказал герцог. — Значит, мы с вами еще более враги, чем я предполагал, кузен!
— О да, — ответил Генрих Наваррский, — у нас соперничество простирается на многое: на любовь, политику и религию!
— Следовательно, — ответил герцог, становясь в позицию, — у нас достаточно оснований помериться силами!
— Я в восторге, что мне представился случай к этому! — ответил Генрих, обнажая шпагу и тоже становясь в позицию.
Казалось, что у обоих Генрихов был один учитель фехтования, так как оба они восхитительно обращались с оружием. Они бились уже более четверти часа, и никто из них не был ранен. Но, фехтуя, они не забывали, подобно героям Гомера, и словесного поединка, обмениваясь следующими фразами.
— Не понимаю вас, дорогой братец, — сказал Генрих Наваррский, — вы любите принцессу Маргариту и хотите сделать из нее какую-то герцогиню!
— Это только временно, дорогой братец, — с ироническим смехом ответил Генрих Гиз, шпага которого извивалась подобно змее, — а в будущем — посмотрим!
— А я вот непременно хочу сделать ее королевой! — продолжал Генрих.
— Да ведь ваше королевство меньше моего герцогства, ..
— О, оно еще увеличится, братец!
— За счет Франции или за счет Испании?
— За счет и Франции, и Испании, может быть.
— Однако, братец, у вас изрядный аппетит! — сказал герцог. — Я не удивлюсь, если в один прекрасный день вы начнете подумывать о моем добром городе Нанси!
— Да я и так о нем подумываю! — ледяным тоном ответил Генрих Наваррский.
В тоне его голоса было что-то, заставившее герцога вздрогнуть, и в этот момент Генрих Наваррский прямым ударом ранил его в плечо. Герцог яростно вскрикнул и ответил квартой, которой ранил Генриха Наваррского в предплечье.
