Александр Прозоров - Тайна князя Галицкого
– Здесь, с товаром, – развела руками книжница. – На жизнь хватает, а на дом покамест нет.
– Бесстыдница!
– Тебе не совестно, батюшка? – повернулся к нему подьячий. – Не видишь, что ли, живот какой у бабы? На сносях она, в любой час родить может, а ты ее такую прочь на мороз прогнать хочешь! На лед али в лес, на погибель верную. Ты вот что давай… Пришли сюда двух работников на телегах, грузите ее вместе со всем добром, да ко мне в усадьбу везите. Там разбираться буду.
– А почему я? – опешил священник.
– Так ведь это тебе она здесь помешала? Вот и давай, помоги избавиться. Пара телег или саней – и не будет здесь больше ни книжницы, ни ее богомерзкой лавки! А возничим скажи, я за труд награжу. А коли возмущаться торговка станет, пусть везут силой.
– Это за что меня силой-то?! – возмутилась книжница, натянув край платка на лицо. – Нешто я закон какой нарушаю? Нешто я тать какой али душегуб, чтобы силой волочь?
– А-а!!! Нашлась и на тебя управа! – радостный батюшка погрозил ей пальцем. – Сейчас мы тебя под белы ручки-то и в возок! Со всею мерзостью твоей! Посидишь у боярина в порубе, враз поумнеешь. Эй, люди! Во имя Господа нашего последите, чтобы не убегла…
Спустя неделю Матрена родила двойню.
* * *Это были самые счастливые годы для святой Руси. Государь Иоанн полностью отменил воеводские кормления, предоставив православному люду право жить и судить себя по своему разумению. Границы государства откатились на многие сотни верст к югу, и жителям русской державы впервые за многие века можно было не опасаться татарских набегов, грабежа и рабства. После присоединения Казанского и Астраханского ханств государь распустил армию, оставив на службе только порубежные полки. Война минувшая стала забываться, новой никто не ожидал. Разумеется, время от времени сменившиеся на границах служивые люди сказывали о схватках с врагами на Диком поле и в далекой Ливонии, но стычки эти были столь мелки и малозначительны, что никакого беспокойства в народе не вызывали. Народ трудился. Торговля росла и множилась. Иоанн Васильевич даровал купцам англицким монополию на торговлю у Архангельского монастыря, купцам франкским и голландским – монополию на торговлю в Кеми, шведам и ливонцам – на торговлю в Нарве. Купцы османские и персидские доезжали до самой Москвы, а русские посланники теперь добирались аж до Китайской империи[21].
Подьячему Басарге Леонтьеву тоже грех было жаловаться на жизнь. Под руководством старосты усадьбу ему крестьяне отгрохали такую солидную, что сам бы он на подобную роскошь не решился. Матрена, правда, остаться в ней приживалкой отказалась наотрез, но позволила построить себе дом близ заимки Корбала, аккурат на полпути между усадьбой и монастырем. Здесь и торговля у нее шла неплохо, ибо паломники постоянно мимо проходили, и боярин волей-неволей постоянно рядом проезжал… И через полтора года книжница рассказала соседям, что кто-то подбросил к ней на порог новорожденную девочку.
Раз в полгода боярин Леонтьев ездил на две-три недели в Москву, с отчетом о делах монастырских, и еще одним – лично для царственной четы, пил с друзьями братчину, а вечерами встречал княжну Мирославу, приносившую из дворца те или иные известия.
Менять что-либо в сложившейся жизни ему совершенно не хотелось.
Царь Иоанн и царица Анастасия жили в любви и согласии, и любовь эта осеняла благостью, покоем и благополучием все подвластные им земли. Вдохнув свободы полной грудью, страна строилась и богатела, осваивала новые земли, училась, благо стараниями царской типографии нужные книги имелись в каждом монастыре и каждой церкви. И никто ни во дворцах, ни в крестьянских избах не предчувствовал назревающей беды.
Крест кравчих
День великомученика Евпла[22] начался для Басарги и его холопов так же, как всегда: после завтрака он выгнал всех на просторный двор усадьбы, поставил в три ряда и заставил выполнять упражнения с тяжелыми оглоблями вместо копий. Сам боярин Леонтьев предпочитал тренироваться с Тришкой-Платошкой, который за минувшие годы неплохо научился фехтованию на всех видах оружия. Остальные холопы подобного опыта еще не набрались и партнерами были слабыми. Разве если вдесятером на него одного накидывались.
На московских пирушках побратимы немало хвалили учение немецкого мечника, которое не раз выручало их в сечах, – и потому, потихоньку набирая в закуп одного холопа за другим, боярин Леонтьев первым делом ставил их не на работы по двору или в скипидарной смолокурне – а заставлял зубрить и зубрить позиции, учить удары из уже совершенно разлохмаченного «Готского кодекса».
Земля, пожалованная государем подьячему, почти не имела пашни. Только тони, заводи да леса. И семнадцать крохотных деревенек по три-четыре двора в каждой. Ловы Басарга просил сам – и жестоко на сем ошибся. Снасти, стоящие на Леди и Ваге, дохода почти не приносили. Во всех селениях Заволочья рыбы было столько, что ею не торговали вообще. Разве особо вкусной и красивой: крупными осетрами или белугами по три-четыре пуда весом, которых на пиру не стыдно целиком запеченными на блюде вынести и на стол водрузить. Но зато леса в избытке давали поташ, клей, скипидар, деготь, смолу – товар дорогой и архангельскими купцами постоянно востребованный. Так что доходов подьячего вполне хватало на содержание двух десятков воинов со всем вооружением. Хотя набрал он покамест всего десятерых, не считая привычного, как разношенная обувь, тощего и хитрого Платона.
Примерно до полудня холопы учились рубить и колоть, перед обедом Басарга поставил их в плотный ряд и стал тренировать ломать строй копейщиков способом «подныривания»: когда воин ловит направленные в него пики на щит, поднимает вверх и проскакивает под них, нанося разящие удары коротким клинком в упор. Это была самая веселая из всех тренировок, хотя и заканчивалась синяками: бить тупыми слегами и короткими сучками разрешалось всерьез, дабы никто не расслаблялся. Басарга участвовал в учении наравне со всеми: и в строю стоял, и атаковал в очередь со слугами.
– Хозяин, смотри! – в самый разгар схватки внезапно закричал Платон, указывая на ворота.
Там, тяжело дыша, привалился к калитке боярин Булданин.
– Илья, откуда?! – кинулся к нему Басарга. – Ты ранен?
– Нет, – перевел дух тот и быстро перебрался на ближайшую лавочку.
– Воды боярину! – закричал Платон.
– Пива! – поправил его нежданный гость.
– Так откуда ты здесь, побратим, почему? – присел перед ним подьячий.
– Потому что самый легкий, – выдохнул Илья Булданин. – Царицу Анастасию две недели назад отравили!
