Саймон Скэрроу - Римский орел
— Сказать по правде, ребята, я думаю, что варварам нечего особо побаиваться Рима, пока его легионы формируются из такой швали, как вы, — сказал в заключение он. — Если эта паршивая канавенка — оборонительный ров, то я — самая перезанюханная из всех греческих потаскух. Казалось бы, чего еще надо? Копай да копай в свое удовольствие по холодочку, но разве от вас будет толк? Итак, сейчас мы прервемся, чтобы быстренько подкрепиться, а после обеда предпримем вторую попытку. Вопросы есть? Нет! Разойдись!
ГЛАВА 16
Дом легата был ярко освещен изнутри. Примчавшийся к нему со всех ног Катон остановился, чтобы перевести дух и снова надеть на голову снятый для удобства венок. Знак воинской доблести, свисавший с его шеи, покачнулся при этом и блеснул, отвечая на переливы огня. Впоследствии этот знак предстояло приклепать к портупее, чтобы носить его до конца службы, а в случае смерти быть погребенным вместе с наградой. Собравшись с духом, юноша зашагал к воротам. Стражи скрестили перед ним копья.
— Имя? — спросил управитель.
— Квинт Лициний Катон.
— Катон, — пробормотал управитель, делая стилом пометку на восковой табличке. — Ты опоздал, Катон, сильно опоздал. Пропустите его.
Копья раздвинулись, и Катон прошел через ворота во внутренний двор.
— Ступай прямо. — Управитель указал на главный вход и сморщил нос, словно принюхиваясь к чему-то.
Из окон среди колоннады лился свет, звучала музыка, слышались голоса. Опоздание на прием, наверное, считалось очень тяжким проступком, но не прийти совсем было немыслимо, так же как немыслимо было ослушаться приказа Бестии, а, как назло, в этот день солдаты маялись животами, и работа в нужниках заняла больше времени, чем ожидалось. Катон едва успел заскочить в казарму, чтобы переодеться в заранее приготовленную тунику, а потом бежал через весь лагерь. С горьким предвкушением неприятностей юноша подошел к массивной двери и тихонько поскребся в нее. Завидев его, дежурный распорядитель не смог скрыть раздражения.
— Наконец-то, оптион. Тебе придется найти для легата удовлетворительное объяснение.
— Я извинюсь, как только улучу подходящий момент, — заверил Катон. — Можно ли мне как-нибудь незаметно пройти к моему месту?
— Навряд ли, молодой человек. Следуй за мной.
Распорядитель закрыл дверь и, откинув тяжелый занавес, провел гостя в приемный зал, возможно не слишком просторный по меркам императорского дворца, но достаточно вместительный и отделанный с большим вкусом. Он освещался десятками свисавших со стропил масляных ламп, а вдоль стен его тянулись ряды пиршественных кушеток вперемежку с низкими столиками, уставленными напитками и едой. К удивлению Катона, собрание было весьма представительным, ибо помимо командиров третьей когорты в зале присутствовали все гарнизонные трибуны и центурионы, а также некоторые из офицерских жен. В центре зала пыхтела развлекавшая публику пара борцов, у дальней стены притулились отчаянно раздувавшие щеки флейтисты. Торопливо присмотрев с краю незанятую кушетку, Катон вознамерился незаметно к ней проскользнуть, но распорядитель его удержал и повел к помосту, где восседали самые почетные гости. Катон ужаснулся, увидев, что место между Макроном и легатом пустует. Похоже, оно-то и назначалось ему. Завидев юношу, Веспасиан нахмурился, но спустя мгновение раздвинул губы улыбке и приветственно помахал рукой.
— Оптион! А я тут гадаю, куда ты девался?
— Прошу прощения, командир, — ответил Катон, проскальзывая к свободной кушетке. — Я выполнял служебное поручение и потому прийти раньше не мог.
— Какое поручение? — поинтересовался легат.
— Я предпочел бы не говорить о нем за таким прекрасным столом, командир.
— От которого, боюсь, уже не так много осталось. Руфул! Посмотри, чем мы можем порадовать нашего гостя.
— Слушаюсь, командир, — поклонился распорядитель и, бросив хмурый взгляд на Катона, ушел.
— Ну а пока ты ждешь, предлагаю отведать фаршированных сонь.[2] Конечно, начинка у них из местного сыра, что делает несколько непривычным их вкус, но, полагаю, они все равно послужат тебе приятным гастрономическим напоминанием о дворце. Угощайся.
Катон не заставил просить себя дважды и потянулся к еде. Хотя сони были слегка передержаны на огне, они приятно хрустели во рту и являлись изысканным добавлением к не очень-то разнообразному рациону легионера.
— Выпей вина, — предложил Веспасиан и указал на ряд самнитских кувшинов. — Есть приличное галльское и довольно сносный массик. Ну а остатки фалернского я хочу приберечь для общего тоста.
Глаза Катона блеснули.
— Благодарю, командир. И в первую очередь за приглашение. Для меня это высокая честь. Мне кажется, я ее вряд ли достоин.
— Пей, сынок. И ничем не смущайся. Ты хорошо показал себя в стычке. — Веспасиан одобрительно покивал. — Поешь как следует, а потом я тебя кое с кем познакомлю. Например, с женой, ей очень хочется услышать последние дворцовые сплетни. Если, конечно, наш бравый трибун даст ей передышку.
Он кивком указал на левую часть помоста. Восседавший там прекрасно одетый и весьма импозантно выглядевший Вителлий что-то нашептывал стройной патрицианке, лица которой почти не было видно из-за его фривольно склоненной к ней головы. Веспасиан на миг помрачнел, но тут же вновь улыбнулся.
— Но это, как я говорил, подождет. А сейчас, сынок, мне надо бы побеседовать с префектом лагеря. Пожалуйста, не стесняйся, угощайся и отдыхай.
Произнеся это, легат повернулся к юному оптиону спиной, и тот полностью сосредоточился на расставленных перед ним яствах.
— Откуда, черт возьми, этот запах? — сердито повел носом Макрон.
— Боюсь, от меня, командир, — ответил Катон, наполняя свою чашу темно-красным массиком.
— Что за дрянь? От тебя несет, как от дешевой шлюхи.
— Так все и обстоит, командир. Это духи, которые Пиракс купил именно для дешевой шлюхи.
— Ты что, пользуешься духами? — изумился Макрон.
— Пришлось, командир. Я весь вечер возился с дерьмом и, как ни мылся, не мог избавиться от вонищи. Ну а Пиракс парень сведущий и предложил мне перебить один запах другим.
— Предложил, значит?
— Да, командир. Сказал, что лучше пахнуть как шлюха, чем вонять как дерьмо.
— С этим можно поспорить.
— Как твоя нога, командир? — спросил Катон, потянувшись за очередной фаршированной соней.
— Получше. Но раньше чем через месяц-другой я, пожалуй, не встану, хотя мне очень надо бы встать. Неохота трястись на повозке в обозе, когда легион выйдет на марш.
