Генри Хаггард - Ледяные боги
— Мне страшно отправляться в путь. Море велико, и я боюсь.
— Почему же ты переплыла его и приплыла сюда, Лалила? Ведь ты была дочерью и наследницей вождя?
— Женщина не может править одна. Всегда кто-нибудь правит ею, Паг, а я ненавижу того, кто хотел править мной. И я отправилась искать смерти во льдах. Но я нашла не смерть, а это место.
— И снова стала править. Ведь ты правишь тем, кто правит нами. Кстати, где Ви?
— Кажется, пошел кого-то мирить. Твой народ вечно ссорится.
— Голод и холод тому виной. К тому же народ боится.
— Чего, Паг?
— Небес без солнца, недостатка еды, приближающихся зимних холодов… проклятия, обрушившегося на племя.
— Какого проклятия?
— Принесенного Морской Колдуньей.
— Я принесла проклятие? — она обернулась к нему и широко раскрыла глаза.
— По-моему, твои взгляды могут принести только благословение, а не проклятие. Но народ думает, что, кроме нас, на свете нет людей, и потому считает тебя колдуньей, рожденной морем. С тех пор как ты прибыла, случаются одни несчастья. Тюлени не явились, птицы не явились, рыбы не явились. Сейчас ранняя осень, а холодно почти как зимой.
— Могу ли я повелевать солнцем? — грустно спросила Лалила. — Я ли виновата в том, что тюлени, птицы и рыбы не вернулись сюда? Я ли виновата в том, что дождь превращается в снег?
— Так думает народ, особенно с тех пор, как ты вместо меня стала советчиком Ви.
— Паг, ты ревнуешь ко мне.
— Да. Но мне кажется, что я сужу справедливо. Меня просили убить тебя или подговорить народ на это. Я не согласился, ибо ты прекраснее и мудрее всех нас и научила нас многим вещам, нам прежде не знакомым. Не согласился я и потому, что нехорошо убивать чужестранку. А ты не колдунья, а просто чужестранка.
— Убить меня! — воскликнула она, глядя на него большими испуганными глазами.
— Я уже говорил, что отказался сделать это. Но другой может не отказаться. Выслушай меня. Я дам тебе совет, а ты вольна последовать ему или отвергнуть его.
— Ворон сидел в клетке, а лиса посоветовала ему открыть клетку. Ворон послушался, да только забыл, что голодная лиса караулит снаружи. Такая есть у меня на родине басня, — заметила Лалила, подозрительно глядя на Пага. — А впрочем, говори, — решила она.
— Можешь не бояться, — хмуро возразил Паг. — Если ты последуешь моему совету, лиса останется еще более голодной, чем была до сих пор. Слушай! Тебе грозит большая опасность. Спастись ты можешь только одним путем: стать женой Ви. Ведь все знают, что, хотя Ви только и думает о тебе, ты не жена ему. Никто не осмелится прикоснуться к Ви. Правда, на Ви ропщут, но его любят. И к тому же племя знает, что Ви дни и ночи думает только о других, а не о себе, и помнит, что Ви могуч, Ви убил Хенгу и тигра с саблевидными зубами. Никто не осмелится коснуться человека, на которого Ви набросил свой плащ; но если плащ на тебя не наброшен — остерегись. Итак, стань женой Ви, и ты будешь в полной безопасности. Я советую тебе поступить так, хотя знаю, что если Ви возьмет тебя в жены, то я, Паг, который любит Ви больше, нежели его любишь ты (если ты вообще любишь его), буду выгнан прочь из пещеры в леса. Впрочем, там у меня есть еще друзья, которые меня не тронут.
— Стать женой Ви! — воскликнула Лалила. — Я не знаю, хочу ли я этого. Я об этом не думала. И он никогда не намекал мне, что хочет взять меня в жены. Если бы он хотел этого, он бы сказал мне. Он говорил со мной о многом, но об этом — никогда.
— Мужчины не всегда говорят о том, чего хотят, Лалила. Кажется, женщины тоже. Ви рассказывал тебе о своих новых законах?
— Да, часто.
— А помнишь такой закон: так как женщин в племени мало, то никто не должен иметь больше, чем одну жену?
— Да.
Лалила покраснела и опустила глаза.
— Значит, он рассказал тебе о том, что призывал проклятие богов на свою голову и на голову всего племени в том случае, если нарушит этот закон.
— Да, — повторила она еще тише.
— Возможно, что Ви именно поэтому не говорил с тобой о том, что хочет взять тебя в жены.
— Он и не может хотеть. Ведь он дал клятву не нарушать закон. В ответ Паг только хрипло рассмеялся.
— Клятвы бывают различные. Одни клятвы даются для того, чтобы их соблюдать, другие же — для того, чтобы нарушать.
— Да, но эта клятва связана с проклятием.
— В том-то все и дело, — сказал Паг. — В этом источник всех бедствий. Тебе предстоит выбирать. Ты прекрасна и мудра, и стоит тебе захотеть, чтобы Ви на тебе женился, как ты добьешься своего. Но в таком случае ты не должна бояться последствий: того, что проклятие за нарушенную клятву упадет и на его голову, и на все наши головы, и даже на тебя. Но покуда проклятие не обрушится, ты будешь счастлива. А может быть, проклятие вообще не обрушится. Если же ты не станешь его женой, продолжай быть его советчиком, и твоя рука будет в его руке, но никогда не обовьется вокруг его шеи. И так будет продолжаться, покуда не восстанет против тебя все племя, возбужденное твоими врагами. А из них, может быть, я — самый жестокий и самый непримиримый.
Лалила улыбнулась.
— Ярость народа обрушится на тебя, — продолжал Паг, — и тебя изгонят или убьют. А может быть, ты предпочитаешь вернуться к своему народу в твоей волшебной лодке? Урк Престарелый утверждает, что ты можешь сделать это. Он говорит, что так поступила твоя прапрабабка, которую он знал и которая во всем была похожа на тебя.
Лалила слушала, хмуря высокий лоб, затем заговорила:
— Я должна подумать. Не знаю, какую возможность я выберу, ибо не знаю, какой путь лучше для Ви и для всего племени. Во всяком случае, Паг, благодарю тебя за твое доброе отношение, с тех пор как Луна, моя богиня, привела меня сюда. Если нам больше не придется говорить, прошу тебя, запомни, что Лалила, которая пришла с моря, благодарит тебя за всю твою доброту к ней, бедной страннице, и будет благодарить тебя всю жизнь.
— За что? — проворчал Паг. — За то, что я ненавижу тебя, лишившую меня общества и дружбы Ви — единственного человека на земле, которого я люблю? За то ли, что одним ухом я внимаю Ааке, которая советовала мне убить тебя? За это ты меня благодаришь?
— Нет, Паг, — спокойно и ласково ответила она. — Как могу я благодарить тебя за то, чего не было? Я знаю, что Аака ненавидит меня, и знаю, что ненависть ее ко мне совершенно естественна, и потому вовсе не осуждаю. Но знаю я также, что ты меня вовсе не ненавидишь. Я знаю, что ты любишь по-своему, даже несмотря на то, что я стала между тобой и Ви, как тебе кажется. В действительности я между вами не становилась. Быть может, одним ухом ты и внимал Ааке, но при этом плотно зажал второе ухо. Ты сам лучше, чем я, знаешь, что никогда не собирался ни убить меня, ни каким-нибудь образом добиться моей смерти; но по доброте своей пришел предупредить меня об опасностях.
