Ольга Крючкова - Демон Монсегюра
В начале июня 1307 года Жак де Молэ созвал в одном из залов Тампля особо доверенных рыцарей, в их число также входил и шевалье де Кавальон, дабы держать совет.
– Братья мои! – обратился к ним великий магистр, восседавший на резном деревянном кресле в центре зала. Рыцари же стояли вокруг него, внимая каждому слову. – Я собрал вас в этот поздний час, дабы поделиться своими опасениями… Для ордена наступают трудные времена… Казна Филиппа Красивого истощена и он, разумеется, не удовольствовался, нашим подношением – сундуком, наполненным золотыми флоринами. Король мечтает заполучить всё наше золото, ибо жадность его и расточительство непомерны… Я уже отписал командору Нормандии Жоффруа де Шарне, дабы тот был предельно острожен и позаботился об обширном имуществе командорства. – Де Молэ сделал паузу и внимательно воззрился на рыцарей Храма. Те безмолвствовали, терпеливо ожидая окончания речи великого магистра. – Посему я принял решение, – наконец продолжил он, – тайно перевести золото и серебро ордена в Ла-Рошель, погрузить на корабли и отправить их в Шотландию. Для этого я списался с Уолтером де Клифтоном, магистром Шотландии и своим давним другом… Он же в свою очередь в ответном письме обещал всяческое содействие и поддержку французским тамплиерам.
Великий магистр умолк. Тамплиеры по-прежнему безмолвствовали, поражённые коварством короля Франции. Де Молэ тем временем собрался с мыслями и продолжил:
– За Тамплем наверняка следят шпионы короля, так что будьте осторожны и не выказывайте беспокойства. Иначе Филипп нанесёт удар раньше, чем я предполагаю. Готовьтесь к длительному и опасному путешествию. Через три дня вы получите золото и серебро ордена, погрузите их на лошадей и покинете пределы Парижа. Не сомневаюсь, за вами последуют соглядаи…
– Пусть только осмелятся! – воскликнул кто-то из рыцарей. – Многие из нас воевали с сарацинами и не разучились убивать!
Тамплиеры с жаром поддержали своего собрата и заверили великого магистра, что ни один шпион не сможет помешать им доставить казну ордена по назначению.
– Я не сомневался в вашей отваге и преданности ордену, – с удовлетворением произнёс де Молэ. – А теперь идите и готовьтесь к отъезду…
Рыцари один за другим покидали зал, Огюст – одним из последних.
– Шевалье де Кавальон! – окликнул его магистр.
– Да, монсеньор! – с готовностью отреагировал тамплиер. – Вы желаете составить документ?.. – уважительно поинтересовался он.
– М-да… – неопределённо ответствовал великий магистр. – Помогите мне подняться с кресла и проводите меня в кабинет…
Огюст приблизился к великому магистру, его в последнее время в силу преклонного возраста мучили боли в спине, но он старался не показывать своих страданий. Де Молэ опёрся на предложенную тамплиером руку и тихо произнёс:
– Идёмте… Для вас будет отдельное поручение…
Огюст не придал значения словам магистра, думая, что они уединяться в кабинете и займутся написанием очередного послания. Возможно, оно будет предназначаться командору Испании либо Португалии, с которыми де Молэ в последнее время вёл активную переписку.
Войдя в кабинет, де Молэ приблизился к массивному письменному столу, немного постоял подле него, ещё раз что-то обдумал, и наконец произнёс:
– Вы помните клятву, которую приносили, вступая в орден?
– Разумеется, монсеньор…
– А ритуальную чашу?..
Невольно Огюста охватило смятение: ритуальная чаша, символизирующая Бафомета… Того самого божка, изваяние которого принадлежало его предку Клермону де Бланшефору… Бафомета, в которого верил Гуго де Пейн, первый магистр ордена, считая что тот покровительствует тамплиерам, наделяя их всё новыми богатствами и властью.
От цепкого взора великого магистра не ускользнуло замешательство секретаря.
– О чём вы думаете, шевалье?
Огюст потупился, не зная, что ответить де Молэ.
– Не знаю, монсеньор… Возможно, то что я скажу, покажется вам странным… – нерешительно произнёс шевалье.
– Говорите, сейчас каждая мелочь имеет значение! – Уверенно потребовал великий магистр. – Не говоря уже о странностях!
– Дело в том, что моему прадеду Клермону де Бланшефору принадлежала некая статуэтка… И она имеет некоторое сходство с ритуальной чашей Бафомета.
Седые брови великого магистра поползли вверх от удивления.
– Это ещё раз подтверждает правильность моего выбора… – с придыханием прошептал он. – В течение двенадцати лет вы верно служили ордену, шевалье, – уже более уверенно произнёс де Молэ. – Я всегда доверял вам… Вот и сейчас я хочу подтвердить своё доверие…
Великий магистр приблизился к стене, на которой виднелась картина, изображавшая библейскую сцену. Он отодвинул её… Огюст отчётливо различил тайник, умело вмонтированный в стену.
Великий магистр открыл его и извлёк ритуальную чашу.
– Бафомет, дающий власть и богатство… – сказал он, задумчиво рассматривая чашу, которую видел неоднократно. Затем он перевёл взор на тамплиера. – Сохраните её, шевалье… Я чувствую, во Франции начнутся смутные времена… Орден могут обвинить в чём угодно, даже в поклонении Дьяволу. Но, прибегая к различным ритуалам, мы никогда не отрекались от веры в Христа.
Де Молэ протянул чашу Огюсту. Тот с волнением принял её.
– Сохраните и передайте чашу моему приемнику, который будет избран после меня, если, разумеется, орден уцелеет… – продолжил великий магистр.
Огюст взглянул на чашу, та ответила ему таинственным блеском рубиновых глаз. Невольно шевалье ощутил страх… В голове у него рождались вопросы: почему магистр передал чашу именно ему? А может, он что-то знает про статуэтку Клермона де Бланшефора? Или это просто совпадение?.. Не потому ли ему снились странные сны? Возможно, прадед хотел его предостеречь? Но отчего? – от соблазна или от жажды власти?..
– А как же Джон Марк Лармениус? – удивился Огюст, с трудом оторвав взор от чаши. – Разве он не ваш приемник, монсеньор?
Великий магистр печально улыбнулся.
– Нет, шевалье. Я очень ценю преданность Джона Лармениуса ордену, но он не сможет стать великим магистром и объединить многочисленные прецептории под своей дланью. Он всего лишь возглавляет центральную прецепторию на Кипре…
Огюста удивил ответ де Молэ, но он не стал больше задавать вопросов.
* * *Спустя несколько дней группа из пятнадцати рыцарей, в том числе и шевалье де Кавальон, в предутренний час благополучно покинули Париж, отправившись в Ла-Рошель. Золото и серебро рыцари разделили таким образом, что у каждого на седле висел вьючный мешок. У Огюста – ещё и седельная сумка с ритуальной чашей ордена.
