Бернард Корнуэлл - Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
– Латники, – сказал он, – и много их, гадов.
Скит выругался. Из людей Тотсгема одни были еще в городе, другие тащились по дороге в Ла-Рош-Дерьен и растянулись так далеко, что не было никакой надежды вернуть их за стены Ланьона. Но даже будь это возможно, это все равно не принесло бы никакой пользы, поскольку вся западная сторона города неистово пылала и пожар быстро распространялся. Отступление за стены было чревато риском изжариться заживо, но и сражаться люди Тотсгема вряд ли могли: многие были пьяны и все перегружены награбленным.
– Кусты, – коротко сказал Скит, указывая на неровную линию терновника и бузины, что шла вдоль дороги, по которой громыхали повозки. – Лучников – в кусты, Том. Мы присмотрим за вашими конями. Бог знает, как мы остановим этих гадов, – он перекрестился, – но у нас нет другого выбора.
Томас угрозами освободил проход в запруженных толпой воротах и провел сорок лучников по болотистому лугу к кустарнику, казавшемуся хрупким барьером против врага, собравшегося в серебристом тумане. Там было по меньшей мере триста всадников, которые пока еще не наступали, но группировались к атаке, а у Томаса было всего сорок человек, чтобы их остановить.
– Растянуться! – крикнул Томас. – Растянуться!
Он быстро опустился на колено и перекрестился. «Святой Себастьян, – молился он, – пребудь с нами. Святой Гинфорт, защити меня!» Он дотронулся до засушенной собачьей лапы и снова перекрестился.
К его отряду присоединилась еще дюжина лучников, но их по-прежнему оставалось слишком мало. Солдат на дороге могли бы перебить два десятка пажей с игрушечными мечами верхом на пони. Кусты были плохой защитой для Томаса и стрелков. Они кончались примерно в половине мили от города. Всадникам стоило лишь обогнуть их, и уже ничто не смогло бы остановить коней. Томас мог бы вывести своих стрелков на открытое место, но его пятьдесят человек были не в состоянии остановить три сотни всадников. Лучники были хороши, когда собирались вместе и обрушивали на противника плотный дождь стрел со стальными наконечниками. Пятьдесят человек могли устроить такой ливень, но всадники все равно бы прорвались и перебили их.
– Арбалетчики, – хмыкнул Джейк.
Томас увидел, как из леса позади закованных в броню вражеских всадников появились люди в красно-зеленых камзолах.
От вражеских кольчуг, мечей и шлемов холодно отражался рассвет.
– Ублюдки теряют время, – нервно проговорил Джейк.
Он воткнул дюжину стрел у основания кустарника, достаточно густого, чтобы остановить всадников, но неспособного замедлить арбалетные стрелы.
Уилл Скит собрал шестьдесят своих латников у дороги, готовый контратаковать противника, чья численность увеличивалась с каждой минутой. С востока уже подъезжали воины герцога Карла и его французские союзники, поглядывая на то место, где кончался кустарник и где к дороге можно было проехать через открытое поле. Томас не понимал, какого черта они медлят. И гадал, не погибнет ли здесь. «Боже милостивый, – думал он, – у нас нет и доли того войска, которое могло бы остановить такого врага». А в Ланьоне продолжал бушевать пожар, заволакивая дымом бледное небо.
Томас перебежал в левый край цепи, где увидел отца Хобба с луком.
– Вам не следует здесь находиться, святой отец.
– Бог меня простит, – ответил священник.
Он заткнул сутану за пояс и рядком воткнул стрелы в землю. Взглянув на прогалину, Томас прикинул, сколько времени его люди продержатся на своих позициях. «Все, что нужно врагам, – думал он, – это полоса голой ровной земли, чтобы разогнать коней». Однако при более внимательном рассмотрении оказалось, что земля была не вполне гладкой: ее испещряли травянистые кочки, среди которых на прямых ногах расхаживали две серые цапли, охотясь на лягушек и утят. Лягушки и утята, подумал Том. Боже милостивый, да это же болото! Весна выдалась необычно сухой, и все же его сапоги намокли, пока он пересекал сырое поле, чтобы добраться до кустов. Осознание этого озарило Томаса, как поднимающееся солнце. Открытое место было болотом! Неудивительно, что враги медлят. Они видят, как растянулись люди Тотсгема на дороге после побоища, но не могут найти пути через вязкую почву.
– Сюда! Сюда! – закричал он лучникам. – Скорее! Скорее! Давайте же, болваны!
Обогнув кустарник, Томас вывел их на болото, где они запрыгали с кочки на кочку и зашлепали по воде в лабиринте топей, бугров и ручейков. Лучники пробрались на юг по направлению к противнику, и когда оказались на расстоянии выстрела, Томас растянул их в цепь и дал им волю в стрельбе по мишеням. Его страх прошел, уступив место возбуждению. Врага сдерживало болото. Их кони не могли идти вперед, а стрелки Томаса свободно перепрыгивали с кочки на кочку, как черти. Как эллекин.
– Бей гадов! – кричал он.
Над болотом зажужжали стрелы с белым оперением, поражая коней и людей. Враги пытались атаковать лучников, но их кони вязли в мягкой почве и становились мишенями для стрел. Арбалетчики спешились и пошли в наступление, но лучники направили стрелы в них, а кроме того, стали прибывать новые силы, посланные Скитом и Тотсгемом. Болото вдруг оказалось заполнено английскими и валлийскими стрелками, обрушившими на растерявшегося противника стальной ад. Это превратилось в игру: лучники заключали пари, попадут или нет в определенную цель. Солнце поднялось выше, отбрасывая тени от убитых коней. Враг попытался укрыться за деревьями. Какой-то отряд храбрецов предпринял последнюю атаку в надежде пройти по краю болота, но их кони увязли, в них впивались стрелы, люди и животные с криками падали. Один всадник пробился вперед, хлеща коня плашмя своим мечом. Томас послал стрелу коню в шею, а Джейк пронзил ему ляжку, и животное с жалобным ржанием задергало ногами и рухнуло в топь. Всадник умудрился выпутать ноги из стремян и, изрыгая проклятия, бросился на лучников, опустив меч и подняв щит. Сэм послал стрелу ему в пах, а потом дюжина других стрелков добавила свои. Лучники роем окружили павших врагов. Они достали ножи и начали делить добычу. С убитых снимали кольчуги, забирали оружие, с коней сдирали седла и сбрую, а пока лучники подсчитывали трофеи, отец Хобб прочел молитву по убитым.
К середине утра противник бежал, оставив четыре десятка трупов и вдвое больше раненых. Ни одного английского или валлийского стрелка убито не было.
Войско герцога Карла вернулось в Гингам ни с чем. Ланьон был уничтожен, враг потерпел унизительное поражение, и люди Уилла Скита в Ла-Рош-Дерьене пировали. Они были эллекином, им не было равных, и никто не мог их разбить.
На следующее утро, еще до рассвета, Томас, Сэм и Джейк покинули Ла-Рош-Дерьен. Они поскакали на запад, к Ланьону, но, въехав в лес, свернули с дороги и привязали коней к деревьям в чаще, а потом крадучись вернулись на опушку. У каждого за плечом был лук, а еще они несли с собой по арбалету. В зарослях колокольчиков на опушке, откуда виднелись западные ворота Ла-Рош-Дерьена, они поупражнялись с непривычным оружием. У Томаса была всего дюжина арбалетных стрел, коротких и с жестким оперением, так что каждый выстрелил лишь по два раза. Уилл Скит был прав: арбалет при стрельбе отдавал назад, и поэтому первые стрелы попали в ствол дерева намного выше цели. Второй выстрел у Томаса получился точнее, но далеко не таким точным, как из хорошего лука. Промах напомнил ему о рискованности этого утреннего предприятия, но и Джейк, и Сэм радовались предстоящему грабежу и убийству.
