Патрик Вебер - Викинги
Но молодой человек, как ни странно, был в превосходном настроении. Ему сейчас рассказали, что за ним гонятся немцы, что путь домой ему закрыт, а он чувствовал себя так хорошо, как уже давно не бывало. Мало того, что у него был ключ к разгадке — он еще и заработал галуны участника Сопротивления. И Жозефина об этом узнает!
Глава 29
Машина СС въехала во двор комендатуры. Она остановилась перед подъездом; четыре человека разом выскочили из нее и размеренным шагом поднялись по ступенькам. У входа стоял фон Бильниц. Он обратился к Шторману, который проходил мимо, даже не глядя на него:
— Судя по вашему хмурому виду, господин Шторман, охота ваша не слишком удалась. Может быть, вы все-таки бросите свои химеры с Антикрестом?
— Я, полковник, нахожу ваше поведение чрезвычайно подозрительным, — сухо парировал оберштурмфюрер. — Мне даже кажется, вы чуть ли не рады тому, что враг рейха в этом городе остался на свободе.
— Вы ошибаетесь, — ответил офицер. — Я честный солдат, и как солдат не меньше вашего желаю победы своей стране. А потому я исполняю приказы начальства, даже если не полностью разделяю убеждения начальников.
Шторман весь напрягся. Ему стоило больших усилий не сказать полковнику все, что было на душе. Постояв, он обернулся и надменно посмотрел на пруссака.
— Берегитесь, фон Бильниц, — сказал он. — За вами пристально следят на очень высоком уровне. Я бы на вашем месте не играл с огнем. Вы принадлежите к тому косному миру, который весь в прошлом. А мы, хотите вы или нет, воплощаем славное будущее Германии.
— И притом ворошите старые суеверия? — возразил фон Бильниц. — Ваши поиски дурно пахнут. Я бы даже назвал их никчемными и опасными.
— Так или иначе, — ответил Шторман, — вы мне мешаете. Вы принадлежите к людям, которые связали свою верность с устаревшими ценностями вроде семитской религии. Я уверен, что вы больше готовы доверять архиепископу, чем соотечественнику из Черного ордена. Повторяю вам: берегитесь, любезный! Борьба вошла в решающую фазу, и мы не потерпим предателей. Но вам еще не поздно проверить свою совесть.
Фон Бильниц схватил Штормана за шею и сжал так, что тот чуть не задохнулся. Потом он отпустил эсэсовца.
— Никогда больше не называйте меня предателем! — выкрикнул фон Бильниц, не помня себя от гнева — В другое время за такое оскорбление вы бы мне дорого заплатили, так и знайте!
Шторман отскочил, потер кадык и оправился. Потом он посмотрел полковнику в глаза
— Знайте: мы расправимся со всеми террористами, которые суют нам палки в колеса Будь они церковные или светские — нам нет дела Они заплатят за свое безумство. Вспомните, что сказал рейхсфюрер на собрании генералитета СС в Позене 4 октября прошлого года: «Закон природы таков: хорошо то, что твердо; хорошо то, что сильно; хорошо для будущего то, что способствует борьбе за существование телесно, душевно и духовно. Наши принципы — кровь, отбор и долгое будущее». Обдумайте эти слова, фон Бильниц: в них многое сказано. А теперь я хочу, чтобы меня больше не тревожили. Меня ждет работа.
Шторман повернулся к фон Бильницу спиной, а тот горько пожалел, что так обнаружил при всех свою вражду с ним. Он знал, что так или иначе им все равно придется существовать вместе, и подозревал, что пойти на компромисс все равно придется ему.
Глава 30
Снова открылась дверь подъезда, и снова, как всякий раз, сжалось сердце Ле Биана. Он беспокойно посмотрел на подвальную лестницу, но тут же и успокоился. Эту пару ног он узнал бы из тысячи: по лестнице грациозно спускались длинные ноги Жозефины. Она так улыбалась, что Ле Биан поневоле подумал: ей, пожалуй, нравится новое необычное положение. Он, Ле Биан, день и ночь сидит запертый в подвале у кого-то из их товарищей, а она бегает по городу, свободная, как ветер. Убежище студента находилось на улице Бефруа. Оно было сравнительно просторно и даже могло бы показаться довольно удобным, если бы в нем не валялось умопомрачительное количество всяких никому на свете не нужных предметов. Старые велосипедные колеса без половины спиц, горы ящиков для яблок, пустые бутылки, покрытые пылью, напоминавшие о довоенном изобилии — таково было убранство подземного укрытия. К счастью, Ле Биану удалось устроить для себя небольшой спальный уголок между двумя стопками ящиков, а главное — ему дали стол, стул и лампу, чтобы он мог продолжать работу. Немного фантазии — и его подземелье покажется филиалом Национальной библиотеки…
— Привет, Пьер, — весело сказала Жозефина. — Я тебе принесла пироженце с кремом. Съешь обязательно, а то, если все дальше так пойдет, нам скоро придется жрать топинамбуры и кошачье сало.
— А ты нашла книгу фон Листа, о которой я тебя просил? — ответил он, даже не взглянув на лакомство.
— Какой же ты гад! — воскликнула она, сразу обозлившись. — Я ношусь по всему городу, ищу ему то, что ему угодно. Я его кормлю. Он ругается — я слушаю. Ни в чем ему не перечу. А ты не думал, что мне может надоесть?
— Нет, не думал, — ответил он насмешливо. — Я же вам нужен — тебе и твоему так называемому отряду…
Тут Жозефина уже всерьез рассердилась. Она швырнула пирожное на стол и закричала:
— «Так называемому»? Ну, ты и сволочь, Ле Биан! Да без этого так называемого где бы ты сейчас спрятался? Тебя же боши чуть не схватили!
— Ну да, а если бы я вас не встретил, мне бы и прятаться не пришлось.
— Ага, — презрительно ответила Жозефина. — Никто тебя не заставляет любить родину. На всякой войне бывают герои, а бывают трусы.
Ле Биан встал и подошел к Жозефине. Он ласково погладил ей волосы, а она его не оттолкнула.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я нервничаю, потому что никак не могу разгадать тайну этой проклятой книги. А притом мне кажется, что в ней-то и лежит ключ ко всей этой истории.
Жозефина подвинула стул и села за стол. Она развернула сверток, вынула пирожное и с очаровательной улыбкой лакомки поднесла ко рту.
— Хорошо, господин учитель, — сказала она с набитым ртом. — Тогда объясните мне все сначала. Кажется, я пропустила несколько уроков.
Ле Биан улыбнулся. Он тоже сел и подвинул книгу ближе к себе, чтобы Жозефина не испачкала ее кремом от нормандского пирожного.
— Ты видишь уникальную вещь, — начал он, словно читая лекцию внимательным слушателям. — Это Четвероевангелие; они, конечно, все традиционные, но это не похоже ни на один известный список Евангелия. Оно написано рунами — древним письмом викингов. Других таких примеров я не знаю, а я их Бог знает сколько держал в руках. В общем, это очень древняя рукопись с миниатюрами, вероятно, переписанная какими-то монахами. Скорее всего, она древнее изобретения книгопечатания. Насколько я сам видел и знаю, склонен был бы ее датировать предположительно X веком — тем временем, когда викинги Роллона поселились в наших местах и многие из них еще не знали латинского алфавита. Вероятно, было задумано распространять Евангелие среди людей Севера, чтобы помочь их обращению в христианство. Но ты, конечно, спросишь меня, откуда я знаю, что Евангелие нормандское.
