Наталья Павлищева - Дмитрий Донской
Так и случилось, догнали поганых в Шишевском лесу. Было их больше, чем воинов у князя Олега, но они с воеводами верно рассудили и бросили в бой полки не прямо в лоб, а так, чтобы разделили ордынцев натрое и били каждую часть саму по себе.
Ох и славно побили! Даже сейчас, вспоминая, радуется! Сам Тагай едва ноги унес в степь, догонять не стали, лучше своих скорее в родные дома вернуть. Князя рязанцы тогда только не на руках вместе с конем в город внесли. Радости не было предела, считай, впервые за сотню лет отпор ордынцам дали, не сидели за горящими стенами, не горевали о плененных, а пошли и освободили! Как не любить такого князя?!
Они-то радовались, а Олег голову ломал, что делать, если ордынский хан вздумает наказать за отпор Тагаю? Ему никто не придет на помощь, а значит, быть снова Рязани сожженной и разграбленной. И все равно он не жалел, что догнал Тагая и разбил, ни минуточки не жалел! Пусть знают, что и у русских терпение кончается, что не все Орде своевольничать.
До самой поздней осени крепили рязанцы свои стены, не расходились по домам дружины. Но в Орде чехарда из ханов, никто за Тагая Рязань наказывать не пошел. Потому теперь, успокоившись, он решил сделать то, к чему сердце лежало весь год. Твердо решил немного погодя отправить сватов к княжне Евдокии. Олег уже представлял себе сначала богатый поезд со сватами, а потом и свадебный тоже, свою любушку, раскрасневшуюся от легкого морозца, и себя, заботливо укутывавшего ее теплой полостью в разукрашенных санях.
Князь задохнулся от нежности, с которой неизменно думал о суздальской княжне. Евдокия и впрямь хороша! Красота простая, русская, не как другие, что от своих ромейских бабок чернавки и телом смуглы, нет, княжна русая с нежной белой кожей и румянцем. А глаза-то, глаза!.. Эти васильки под пушистыми ресницами Олегу и ночами снились.
О том, что княжна могла не дождаться, и не думал, казалось, что если сам занят сверх меры, то и другие тоже. Да и молода совсем. Спрашивал у Бориса, тот сказал — тринадцатый только. Ничего, что молода, зато он опытный, будет ее холить, лелеять, беречь пуще глаза, свою ненаглядную. И многое ей расскажет, что сам из книг вычитал. Столько, сколько князь Рязанский читает, никто другой на Руси не прочел! Всем ведома его любовь к книжной премудрости. Князь Борис сказывал, что и княжны у его брата тоже грамоте обучены, счет хорошо знают, на разных языках говорят. Олег порадовался за Дмитрия Константиновича, прав он, что не одним сынам науку дает, но и дочерям тоже. Добрая княгиня должна уже не только за пялами сидеть, хотя и это надобно, но и грамоту знать.
Дмитрий Константинович соперничает с Москвой, ежели на его дочери жениться, то придется тестя поддерживать, а значит, новый разор с Москвой. Но даже это не пугало Олега. Пусть у Димитрия Московского советчик умный, а он сам не глуп, надо, так сумеет и митрополиту объяснить, что худого Москве не желает, но и свой интерес блюсти будет крепко!
Вороны разорались точно перед дождем. За что им Господь дал такие противные голоса? У людей вороний ор только знаком беды принимается. Но на сей раз ничего плохого, просто стаю, облепившую сдохшее животное, скорее всего кошку, спугнул гонец. Рязанцы с тревогой смотрели на него. Нет, ехал спокойно, хотя и спешно, значит, не напасть. Все же кто-то крикнул:
— Откель?
Тот, не оборачиваясь, ответил:
— С Нижнего.
Стоявшая с дитем на руках баба пожала плечами:
— А чего ж не водой?
На нее цыкнули:
— Какая вода, дуреха, уже шуга идет! Теперь пока лед не встанет, на реку лучше не соваться.
Да уж, дважды в год лед с верховьев запирает реки для людей, зато в остальное время с нее и торговые караваны жди, и ушкуйников проклятых тоже. Ордынцы, те конями ходят, а ушкуйники водой. Досада на этих татей брала, свои ведь, новгородские, а грабят ничуть не хуже ордынцев!
Рязанцы принялись гадать, что за весть могла быть из Нижнего Новгорода, если гонец прибыл в осеннюю грязь? Знали, что там тоже замятня меж братьями, как самый старший Андрей постриг принял, а там и уморила его проклятая черная смерь, то город не следующему брату Дмитрию Константиновичу достался, а был захвачен младшим Борисом. Князь Димитрий Суздальский неудачник, он ярлык на великое княжение то отбирал у малого московского князя Димитрия Ивановича, то снова его терял. Все понимали, что не по заслугам московскому князю ярлык в Орде отдают, а по богатым дарам боярства ханам, но никто не противился. Каждый знал — сможет и их князь заплатить больше, и он получит ярлык. Рязанский князь не мог, да и не старался, ему пока своих забот хватало.
Пока с Тагаем воевали да город спешно крепили, рязанцам было не до тяжбы нижегородских князей и не до ярлыка. Пусть себе, не их то дело. Ходили, правда, слухи, что московский митрополит над князем Борисом верх легко взял, отправил в город игумена Радонежского Сергия, тот все церкви запер, и сдался князь на милость Москвы. Видно, миром все кончилось между братьями Константиновичами, что ж теперь за гонец?
А тот был весь забрызган осенней дорожной грязью, хотя ее и прихватывало морозом по ночам, но тепло упорно держалось даже после осенин, а потому все замерзшее за ночь днем на солнышке развозило снова. Худая осень, со снегом все было бы много легче…
Несмотря на грязь на сапогах гонца, князь велел провести к себе в палату. Встретил ласково, спросил, срочное ли. Уставший, замученный плохой дорогой дружинник замотал головой:
— Не… с письмом я.
— Иди, накормят, отдохнешь… Ответа ждать велено?
— Не… — снова замотал головой тот.
Олег разорвал печать Дмитрия Константиновича, скреплявшую свиток, усмехнулся: легок на помине, только про него думал! Быстро побежал по строчкам глазами, мысленно отметив, что у князя Дмитрия писец хорош, буквицы ровные, четкие, читать легко.
Князь сообщал, что его брат Борис Константинович из Нижнего Новгорода убрался восвояси стараниями его и московскими (Олег усмехнулся, тоже слышал о Сергии Радонежском и закрытых церквях), что теперь он князь Нижегородский и Суздальский. Писал, что от ярлыка отказался на веки вечные и ему то же советует сделать. И снова усмехнулся Олег, ему ли до великого княжения, коли каждый ордынец сначала с него мзду возьмет, а потом дальше на Русь двинется!
Еще писал князь Дмитрий Константинович о своей дружбе с московским князем Дмитрием Ивановичем и о том… у Олега потемнело в глазах! О том, что князю Дмитрию Московскому сосватана княжна Евдокия!
Не поверил, раз за разом перечитывал и снова не верил глазам своим Олег! Нет, все так и есть: княжна Евдокия сосватана московскому князю Дмитрию Ивановичу, и свадебный пир будет в январе в Коломне!
