Вадим Николаев - Богатырская дружина Мономаха. Русь в огне!
Остальные воины, узнав о бегстве князя, возвратились в Киев и собрали вече. Они решили немедленно отправить послов к Святославу. Киевляне признавали свою вину, заключавшуюся в том, что они изгнали законного князя, но, поскольку тот вел с собой иноземцев, они взывали к великодушию князя черниговского. «Врата Киева для тебя открыты, – сказали послы, – иди спаси град великого своего отца Ярослава Мудрого. Если же не исполнишь ты мольбы нашей, мы, обратив Киев в пепел, вместе с женами и детьми уйдем в Греческую землю». «Коли брат мой, – отвечал Святослав, – войдет в город мирно, с малочисленной дружиною, вам нечего бояться. Если же он захочет отдать Киев в жертву ляхам, все честные князья, и я в первую очередь, нападут на него как на неприятеля». Тогда же Святослав известил брата о раскаянии киевлян и посоветовал удалить поляков, забыв про мщение, если тот не хочет быть врагом Руси и родных братьев. Изяслав обещал проявить милосердие, но на самом деле решил сотворить месть чужими руками. Он отправил в Киев своего сына Ярополка, впоследствии убитого Нерадцем. Ярополк, как уже говорилось, сотворил в стольном граде настоящее зверство. Все, кто участвовал в освобождении Всеслава, были казнены.
Второго мая 1069 года Изяслав въехал в Киев в сопровождении Болеслава и небольшого числа поляков. Остальная часть войска была размещена по окрестным селам. Смерды, которые днем вели себя вполне мирно, по ночам избивали, а то и убивали поляков, так что те вынуждены были убраться из Русской земли. Бежал и Болеслав, по ходу бегства осадив Перемышль, но тот был слишком хорошо укреплен.
Изяслав переместил торг, где собиралось вече, с Подола на Гору, ближе к княжескому дворцу. Едва наведя порядок в Киеве, он отправился мстить Всеславу и взял Полоцк, который отдал в удел своему второму сыну, хорошо известному нам Святополку.
Но Всеслав, воспрянув духом, явился под стены Новгорода с большим войском. Новгородцы, ненавидевшие его за события трехлетней давности, сражались отчаянно, разбили Всеслава и обратили в бегство. Затем Всеслав вновь возвратил себе Полоцк и, хотя потом был выбит оттуда Ярополком, в конце концов вернул свой город насовсем.
Он еще послужил (совершенно невольно) поводом для новой усобицы, когда Святослав, стараясь вовлечь Всеволода в свой заговор против Изяслава, которому не мог простить вероломства, убедил брата в том, что Изяслав сговаривается против них с полоцким князем.
Всеслав перестал думать о киевском престоле. Он хотел только обособить языческое Полоцкое княжество от остальной, христианской Руси. При Всеволоде его еще пытались обуздать, чем и вызван был жестокий поход Мономаха на Минск, о котором говорил Мстислав, но затем, ввиду бурных событий, оставили в покое.
Придворный певец Святослава Боян некогда сказал: «Как бы ни был он искусен и удачлив, какой бы успех ни предрекало ему гадание на птицах (которым Всеслав действительно увлекался) – Божьего суда ему не миновать».
Язычество на Руси медленно умирало – смерть Всеслава Полоцкого была одной из самых сильных и одновременно последних конвульсий в этой агонии.
Его сын Глеб, так и не обращенный отцом в язычество и успевший принять крещение еще до отречения Всеслава от веры, был правоверным христианином и восстановил в Полоцком княжестве христианство, но отказываться от линии отца на обособление от Киева ему не было ни малейшего смысла, потому что эту линию поддерживали сейчас почти все русские князья.
Мир с половцами
В том же году половцы неожиданно начали переговоры о мире. Казалось бы, в этом для них не было никакого смысла: они успешно хозяйничали во всей Южной Руси, и только Переяславское княжество было для них недосягаемым. Но преемник Тугор-хана Урусоба всерьез опасался, что Мономаху удастся склонить Святополка на всеобщий поход против половцев, который, как считал половецкий хан, вполне может принести русским победу. «Мы уже достаточно взяли и добра, и пленных, – говорил Урусоба. – Пора и честь знать».
Ярым противником мира был Боняк. Он уже привык грабить южнорусские земли, а поход русских его нисколько не пугал – он надеялся отомстить за поражение под Переяславлем. Но окончательное решение принимал не он, а Урусоба.
На Руси тоже был свой противник мира – им, как нетрудно догадаться, являлся Мономах. Он был крайне заинтересован в сохранении нынешнего положения – ведь он, и только он один, выглядел сейчас грозой половцев. Надеялся Мономах и на большее – на тот самый всеобщий поход, который в случае удачи должен был упрочить его славу.
Но Святополку, растерявшему всеобщее доверие, захотелось опять сыграть роль миротворца.
Чтобы решить этот вопрос, на Золотче собрались пять самых влиятельных князей – Святополк, Мономах, Олег, а также его братья Давыд и Ярослав. Более молодых князей к решению не допустили, что очень обрадовало Мстислава, который был сторонником мира и в то же время не хотел выступать против отца на стороне Святополка и Олега.
Мономах оказался в полном одиночестве. Естественно, что Олег, давний друг половецкого народа, всячески поощрял, как и его братья, стремление Святополка к миру. Напрасно Мономах говорил, что коварным половцам верить нельзя, что они обманут – его не желали слушать. Половцам передали, что, если они действительно хотят мира, пусть едут на совет в город Саков. Мономах в Саков ехать отказался и вернулся в Переяславль.
Без него переговоры с Урусобой и другими знатными половцами проходили очень легко. Обе стороны обменялись заложниками – на случай, если кто-то захочет вероломно нарушить мир. Святополк потребовал, чтобы ему вернули дочь, вдову Тугор-хана и нынешнюю рабыню Боняка. Урусоба признал требование справедливым, однако понимал, что выполнить его будет очень трудно.
Дело в том, что Боняк любил Предславу больше своих жен и содержал ее как жену, а не как рабыню. На просьбу Урусобы вернуть ее отцу он, конечно, ответил отказом. К тому же Боняк увидел здесь хорошую возможность сорвать ненавистный мир.
Слугам Урусобы пришлось прибегнуть к обману. На пиру в чашу Боняка подмешали сонного зелья и, пока он спал беспробудным сном, Предславу похитили прямо с его ложа. Пробудившийся Боняк буйствовал так, что слугам Урусобы пришлось его связать.
Получив обратно дочь, Святополк подписал пятнадцатого сентября мирное соглашение с половцами, после чего и те и другие разошлись в разные стороны.
Предслава со страхом ожидала встречи с отцом. В душе несчастной женщины перемешались два чувства – любовь к отцу, родной земле и любовь к Боняку. К счастью, у нее не было детей – ни от Тугор-хана, ни от Боняка.
