Владислав Глушков - Золото Империи
— Вера я ведь тоже сухопутный человек. Да и где это ты слышала, что бы с аквалангом на шестьдесят метров погружались?
— У нас не акваланги, у нас ребризеры.
— Это ещё что за дрянь такая? А камера декомпрессионная у тебя тоже с собой, или ты мечтаешь, что бы я от кессонки загнулся, прямо вот на этом бережку?
— Ребризер, это акваланг замкнутого цикла, он позволяет делать погружения на глубины до ста метров с использование тримиксных смесей… — как на уроке начала Вероника.
— Стоп, не нужно дальше, мне это совсем не интересно. Ладно, будем нырять. Где ты предлагаешь.
— Вот в этом месте, — она указала на схеме озера, которую уже успела составить.
— Понятно, тогда это задача на завтра. Как раз с самого утречка и начнём. А сегодня, Вы трое заканчиваете начатое дело, Вера, ты очерчиваешь прорубь, Прохор и Пётр на Вас дыра во льду, вырезать аккуратненько, я, готовлю, эти чёртовы ребризеры, нырять похоже придётся мне одному.
— Как, а я, мне тоже нужно, — возмутилась девушка.
— Зачем это тебе нужно?
— Я должна сама убедиться во всём.
— Я тебе всё расскажу, когда всплыву.
— Нет…
— Всё на этом дискуссия окончена. Будешь меня на берегу страховать, ежели чего нырнёшь вытаскивать. Всё понятно?
— Да, тогда полчаса отдыха и за работу.
Работа спорилась и к вечеру все приготовления были закончены. Добротные позиции оборудованы и замаскированы, в самом центре озера, именно там где указала Вероника, выпилена большая прорубь, примерно два на три метра. Извлеченный из неё лёд складирован по краю, теперь можно было, и отдохнуть, к завтрашнему погружению всё готово, да и к встрече гостей тоже.
«Главное, чтобы они не пожаловали, когда я буду на дне, — подумал про себя Алексей, — иначе некому будет ни оборону организовать, ни меня со дна доставать. Но по расчетам должны явиться не раньше завтрашнего вечера. Чудны всё-таки дела твои Господи, разве мог я, когда подумать, что придётся в глухомани, в свое собственной Державе оборону организовывать. И от кого? Считай от своего же начальства, пусть из соседнего ведомства, но тоже поставленного эту самую Державу оберегать, а не разворовывать, чудно и печально. Нет, пора на пенсию, однозначно».
Глава 22
Время шло, так за одним летом пролетело второе, а там и третья зима подошла с тех пор, как обосновался отряд полковника Гуревича в старом монашеском ските. Казаки, привыкшие с детства к труду на земле, с удовольствием обрабатывали её, с каждым годом всё больше и больше отвоёвывая у тайги.
Отношения между деревенскими и пришлыми, как называли новых монахов люди, сложились добрососедские, а порой даже дружеские. Люди были благодарны местным жителям за поддержку, за предоставленную возможность остановиться и жить, жить полноценной жизнью, возделывать землю, растить хлеб. За всё это отряд отплачивал деревенским с торицей. Собираемого с полей, хватало с торицей на то, чтобы сытно жить от урожая до урожая, и поэтому монахи с радостью делились всеми избытками с деревенской общиной, особо помогая семьям, обделённым мужской силой. А такие в деревне тоже были. Ну не дал Господь некоторым семьям сыновей в дом. Как назло, одни девки рождались, так что теперь с голоду им помирать? Но и те в долгу не оставались, в ските всегда была новая одежда, из самотканого льняного полотна, постельное бельё, да и многое другое, сделанное заботливыми женскими руками.
Вместе со всем, росли и офицерские семьи. К всеобщему, удивления прижился в деревне франт Лошицкий. Он был балагур, и весельчак, а этого порой так не хватало в заброшенной в тайге деревеньке. У всех троих в семьях подрастали дети. Вахрушев успел обзавестись уже двумя крепкими мальчишками, погодками, у Лошикого рос один сын. А вот Зимину несколько не везло, ему жена преподнесла двоих, замечательных девчушек, и ходила уже с третьим ребёнком. Сергей Викторович очень надеялся, что хоть на этот раз будет наследник, но по всем признакам его жена должна была порадовать мужа очередной дочкой.
— Да не расстраивайся ты так Сергей, — успокаивал товарища Лошицкий, — что такого, что девки, девки это тоже хорошо, вон смотри, какие красавицы растут. Просто загляденье.
— Это всё верно, ты говоришь Юра, да вот конфуз то какой. Полковник нам троим, поручил беречь тайну, да наследникам своим передать, а что, как и не родит мне Дарья никогда сына, как тогда быть?
— Дело конечно серьёзное, но и в этом страшного ничего нет, передашь сведения одной из дочерей, а для верности мы её за одного из Вахрушевых замуж отдадим, вот и будет всё соблюдено. Да не печалься ты так, — он похлопал товарища по плечу, — ещё мы дождёмся того момента, когда пора будет клад из пещер доставать.
— Ой, не верю я в это, ой не верю. Смотри ведь третий год мы здесь, а слухов то никаких, про то, что наши опять верх взяли, что страна возрождаться начинает.
— И правильно не веришь, — вмешался в разговор Вахрушев, он только вошёл в дом Зимина, где друзья обсуждали будущее. — Я тоже не верю, не спокойно мне как то на душе. Вот прошлые зимы такого беспокойства не было.
— Ты, друг Николай никак провидцем стал? — Удивился Лошицкий.
— Нет, Юра, провидцем я не стал, кабы стал, то может много избежать получилось бы, а так одни предчувствия.
— Брось, даже если и доберутся сюда красные, то не скоро, да и откуда им знать, что мы это мы?
— В этом ты конечно прав, такого им знать не возможно, хотя твою гвардейскую выправку, разве что слепой не заметит.
Многого они не знали и уж тем более не могли предвидеть, да вот только примерно через неделю на околице деревни возникла группа всадников. Их было шестеро, и шли они ровно оттуда, откуда пришёл отряд Гуревича. Верховые проследовали к центру деревни, было это на закате дня, и остановились возле дома Вахрушева. Николай в это время как раз расчищал снег возле ворот.
— Уважаемый, а не подскажешь ты нам, где в вашей деревеньке на постой встать можно.
Тот, что ехал первым, обратился к Николаю. Вахрушев расправился и глянул на приехавших.
— Ба, Николай Александрович, не уж то Вы? Да точно Вы. Не признаёте меня?
Человек спрыгнул с коня и с распростёртыми объятиями бросился к Николаю. Вахрушев отстранился.
— Извините, не могу знать.
— Да неужели не помните. Мы с Вами служили вместе при штабе генерала Каппеля. Вы, если мне не изменяет память, командовали казачьей сотней охраны штаба, а я в казначействе при штабе. Не помните? Да бросьте.
— Вы уважаемый видно, что-то путаете. Не помню я, что бы мог с Вами встречаться.
— Не уж то я настолько изменился? Вспомните, прапорщик Быстров Сергей Викторович. Не помните?
