Роберт Святополк-Мирский - Служители тайной веры
Глава восьмая. Попытка Медведева
Князь Семен Вельский редко бывал в хорошем настроении.
Но в это утро слуги князя, прослужившие у него много лет, безошибочно определили, что сегодня именно такой случай. Целый ряд определенных примет подтверждал это.
Во-первых, князь, за время своих обычных утренних занятий, ни разу никому не улыбнулся. Это был верный признак того, что хозяин настроен благодушно.
Во-вторых, отправляясь верхом на прогулку, князь самолично ударил плетью зазевавшегося конюха. Это, несомненно, говорило о веселом расположении духа, ибо, если князь бывал зол, он в подобных случаях односложно приказывал: «Десять плетей!» — и, широко улыбаясь, выезжал за ворота.
Наконец, о хорошем настроении князя неопровержимо свидетельствовал выбор блюд на завтрак. Князь велел нажарить куропаток и откупорить бочонок старого вина. Повара и кухарки пришли в восторг. Они хорошо знали — если князь требует на завтрак барашка или поросенка — это очень дурная примета, а уж если не велит подавать вина — все дрожали от страха и, ожидая суровых наказаний, лихорадочно вспоминали свои проступки. А куропатки и старое вино означали радость и веселье, царящие на сердце у князя...
Столь редкое душевное состояние хозяина немедленно отразилось на всех обитателях замка, и, глядя со стороны на улыбающихся стражников, на хохотушек-горничных, на радостную, шумную суету в маленьком внутреннем дворике, можно было подумать, что во всем великом княжестве не найти места более уютного и счастливого...
Вернувшись с верховой прогулки, князь выяснил, что никаких известий от Кожуха не поступило, и это его порадовало, ибо говорило о том, что все идет, как задумано. Если бы Яну не удалось проникнуть к Федору, он вернулся бы сам или послал бы кого-то из своих людей. Отсутствие известий означало, что Ян проник в охотничий терем, а его люди ждут в окрестностях.
С удовлетворением потирая руки, князь уселся завтракать. Судьба была благосклонна к нему в этот день, потому что как раз в ту минуту, когда он закончил трапезу, прибежал один из стражников с известием, что на дороге появилась карета.
Семен немедленно велел позвать к нему Бориску, которого Ян Кожух Кроткий оставил именно для этого случая, а сам поднялся на восточную башню.
Отсюда были видны все пять участков дороги, вьющейся в лесу.
Карету видели на первых двух и сейчас ожидали, когда она появится на третьем, где должна пересечь ручеек и проехать по поляне.
Бориска поклонился князю в ноги, Семен хмуро оглядел его и сказал:
— Ну-ка, парень, смотри теперь в оба — не узнаешь ли ты кого-нибудь из своих знакомых?!
Все напряженно глядели вдаль, приложив ко лбу ладони, чтобы защитить глаза от яркого полуденного солнца. Наконец далеко в лесу на поляну вынырнула карета в сопровождении одного верхового.
Бориска напрягся из всех сил, а князь, с нетерпением поглядывая то на него, то на карету, ползущую как муравей по ниточке дороги, не выдержав, нетерпеливо толкнул Бориску локтем в бок.
— Ну?!
— Пока не могу разглядеть... — отвечал Бориска, протирая уставшие глаза. — Карета наша — это точно, но кучер на козлах не тот. Всадник похож на Павла, но пока не ручаюсь — пусть подъедут ближе.
— Смотри мне — ошибешься — голову снесу на месте! — пригрозил князь.
— Как можно?! — обиделся Бориска. — Всех врагов, которых ты ждешь, я сто раз видел на Угре, наших — знаю каждого, а что до Павла — так он мой старый дружок!
Как только карета показалась на очередной прогалине, Бориска прищурился и почти сразу сказал:
— Точно! Павел на коне! — Лицо его прояснилось. — Ну да! Конечно, Павел. А на козлах заместо кучера Алешка — тоже из наших! Из тех, кто с Павлом были посланы.
Князь недоверчиво поглядывал на Бориску, но когда карета вылетела на опушку леса и помчалась прямо к воротам замка, Бориска вдруг подпрыгнул и, замахав руками, во весь голос заорал:
— Пашка! Ого-го-го! Давай! Жми скорее!
Всадник в синем кафтане поднял голову и, увидев на башне Бориску, сорвал с головы шапку и замахал ею.
— Здорово, дружище! Открывай ворота да зови Кожуха! Я везу ему отличный подарок! — Затем, увидев рядом с Бориской князя, он радостно заорал пуще прежнего: — Ура доблестному князю Семену! — и, опередив карету, поскакал к воротам, командуя стражникам: — Эй, вы, бездельники! Пошевеливайтесь!
При виде бурной радости друзей, узнавших друг друга, все сомнения князя Семена рассеялись. Он махнул рукой, велев опустить мост, и вместе с подпрыгивающим от нетерпения Бориской быстро опустился с башни по крутым каменным ступеням.
Карета влетела во двор, и, ловко щелкнув кнутом, сидевший на козлах Алеша лихо развернул лошадей. Карета остановилась как вкопанная; Алеша, ловко соскочив с козел, сорвал с головы шапку, а Медведев в синем кафтане спрыгнул на ходу с коня и, сделав несколько шагов, изящно поклонился князю Семену Вельскому.
— Приветствую тебя, князь! Вели позвать Яна Кожуха, чтобы я мог доложить, как выполнено поручение!
Ловкость Медведева произвела на Семена хорошее впечатление.
— Яна здесь нет. Но я знаю все подробности дела, поэтому можешь доложить мне.
Медведев еще раз поклонился.
— Я несказанно счастлив, князь, что могу доложить обо всем лично тебе! Трое моих людей пали во время нападения московитов под Гомелем, но это было последнее черное дело этих разбойников с Угры! С той минуты, как на их пути повстречался Павел Драник, — Медведев с силой ударил себя кулаком в грудь, — их разбойные дела кончились!
Широким жестом он распахнул дверцу и предложил князю заглянуть внутрь.
В карете, связанные по рукам и ногам, в изодранной, окровавленной одежде лежали Филипп и Картымазов. Они находились явно без сознания. Картымазов тихо стонал, и его грудь была наспех обмотана кровавыми тряпками, так же как шея Филиппа.
Сердце князя замерло от радости, но, боясь ошибиться, он все же спросил:
— Кто это?!
— Этот, — Медведев небрежно указал на обнаженную грудь Федора Лукича, — называется Картымазов, а тот, — Медведев приподнял нагайкой бесчувственную голову Филиппа, — тот — Бартенев. Они напали на меня и получили по заслугам. Надеюсь, ни один из них не подох в дороге — я старался привезти их живыми!
Князь был вне себя от радости и не мог этого скрыть.
— Замечательно! Ты — молодец, Павел! Кожух умеет подбирать людей... Я мог бы повесить этих разбойников, но пусть они придут в себя, чтобы узреть, как я милостив и добр! Эй, вы! — обратился он к столпившимся слугам и воинам охраны. — Чего уставились?! Тащите их наверх в башенную комнату! А потом пусть кто-нибудь из наших баб, кто знает в этом толк, приведет их в чувство! Я хочу как можно скорее поговорить с ними!
