Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге.
— Не вижу смысла. Какой прок нападать на «Блэкс»? — Банк Лондона, Кантона и Шанхая был основным конкурентом «Виктории». — Никакого.
— А если, скажем, цель другая, Пол?
— Кто?
— Я заеду в три и объясню.
— Кто?
— Ричард. — Ричард Кван контролировал банк «Хо-Пак» — среди множества китайских банков Гонконга этот был одним из крупнейших.
— Господи боже! Но ведь это... — Последовала долгая пауза. — Квиллан, ты действительно начал «Конкуренцию»... задействовал этот план?
— Да, но об этом никто не знает, кроме тебя и меня.
— Но как этот план ударит по Данроссу?
— Объясню попозже. Иэн сможет выполнить свои обязательства по новым судам?
Последовала пауза, и Горнт это отметил.
— Да.
— Да, но что?
— Но я уверен, что у него все будет в порядке.
— Какие ещё проблемы у Данросса?
— Извини, но это уже будет неэтично.
— Конечно. Давай я выражусь по-другому, — многозначительно произнес Горнт. — Скажем, их лодку слегка качнули. А?
На этот раз пауза была длиннее.
— Если выбран нужный момент, их, да и любую другую компанию, даже твою, может утопить самая незначительная волна.
— Но не банк «Виктория».
— О нет.
— Прекрасно. Увидимся в три. — Горнт повесил трубку и снова вытер лоб в невероятном возбуждении. Затушив сигарету, он сделал быстрый подсчет, закурил другую, потом набрал номер: — Чарльз, это Квиллан. Занят?
— Нет. Чем могу быть полезен?
— Мне нужен баланс. — Слово «баланс» служило для этого поверенного сигналом, по которому он звонил восьми подставным лицам, а те должны были тайно покупать или продавать на бирже по поручению Горнта, чтобы нельзя было найти концов. Предполагалось, что все акции и все деньги будут проходить только через руки поверенного и ни подставные лица, ни брокеры не должны знать, для кого совершаются эти сделки.
— Баланс будет. Какого рода, Квиллан?
— Хочу играть на понижение. — Имелось в виду, что он продает акции, которыми не владеет, в расчете на то, что они будут дешеветь. Если акции на самом деле шли вниз, он получал разницу в цене до того момента, когда бумаги нужно было выкупить, — в Гонконге этот промежуток времени составлял максимум две недели. Конечно, если расчет оказывался неверен и акции шли вверх, приходилось выплачивать разницу.
— Какие акции и сколько?
— Сто тысяч «Хо-Пак»...
— Господи...
— ...столько же после начала торгов завтра и ещё двести тысяч в течение дня. Позже дам дальнейшие инструкции.
На другом конце провода повисло изумленное молчание.
— Вы сказали, «Хо-Пак»?
— Да.
— Завтра потребуется время, чтобы занять столько акций. Господи боже, Квиллан, четыреста тысяч?
— Пока ты этим занимаешься, возьми ещё сотню. Чтобы было ровно полмиллиона.
— Но... но «Хо-Пак» — «голубая фишка»[54]. Голубее не бывает. Они годами не снижались.
— Да.
— Ты что-нибудь слышал?
— Ходят слухи, — серьезно произнес Горнт, а про себя усмехнулся. — Как насчет ланча пораньше, поедим в клубе?
— Хорошо, буду.
Горнт положил трубку, потом набрал ещё один частный номер.
— Да?
— Это я, — осторожно проговорил Горнт. — Ты один?
— Да. И?
— На встрече янки предложил рейд.
— Айийя! И?
— И Пол тоже за. — Преувеличение далось без труда. — Абсолютная тайна, конечно. Я только что с ним разговаривал.
— Тогда я тоже за. При условии, что получаю контроль над судами «Струанз», управление их собственностью в Гонконге и сорок процентов их земельной собственности в Таиланде и Сингапуре.
— Ты шутишь!
— Чтобы уничтожить их, не стоит мелочиться. Так ведь, старина?
До Горнта донесся издевательский аристократический смешок. За это он терпеть не мог Джейсона Пламма.
— Ты же любишь его не больше, чем я, — поддел Горнт.
— Ах, но ведь я буду тебе нужен — я и мои особые друзья. Даже с Полом — займет он выжидательную позицию или нет — без меня и моих связей у вас с этим янки ничего не получится.
— А зачем ещё я говорю с тобой?
— Послушай, я ведь не прошу кусок от пирога этого американца.
— А это тут при чем? — Горнт старался говорить спокойно.
— Я тебя знаю. О да. Я тебя знаю, старина.
— И сейчас знаешь?
— Да. Ты не станешь довольствоваться тем, что просто уничтожишь нашего «друга», ты захочешь весь пирог.
— И сейчас захочу?
— Да. Ты слишком долго хотел сделать заявку на американском рынке.
— Ты тоже.
— Нет. Мы-то знаем, с какого края поджаривается наш тост. Плетемся сзади — и довольны. Нам хватает Азии. Мы не хотим стать чем-то благородным.
— Неужто?
— Нет. Значит, по рукам?
— Нет, — отрезал Горнт.
— Тогда я полностью отказываюсь от судов. Вместо этого возьму иэновскую «Коулун инвестментс», их мощности в аэропорту Кай-Так и сорок процентов их земельной собственности в Таиланде и Сингапуре, а ещё двадцать пять процентов «Пар-Кон» и три места в совете директоров.
— Шёл бы ты!
— Предложение действительно до понедельника.
— Которого понедельника?
— Следующего понедельника.
— Цзю ни ло мо на все твои понедельники!
— И на твои! Делаю последнее предложение. «Коулун инвестментс» и мощности в Кай-Так полностью, тридцать пять процентов всей земельной собственности в Таиланде и Сингапуре и десять процентов пирога янки с тремя местами в совете директоров.
— Это все?
— Да. Повторяю: предложение в силе до следующего понедельника. И не думай, что тебе удастся мимоходом сожрать и нас.
— Ты что, свихнулся?
— Говорил уже: я тебя знаю. По рукам?
— Нет.
Снова мягкий, злобный смешок.
— До понедельника, до следующего понедельника. Этого времени достаточно, чтобы ты принял решение.
— Увидимся сегодня вечером на приеме у Иэна? — многозначительно спросил Горнт.
— Ты сбрендил! Я не пошёл бы, даже если... Господи боже, Квиллан, ты на самом деле собираешься принять приглашение? Лично?
— Вообще-то я не собирался, но теперь думаю пойти. Не хочу пропустить, может быть, последний великосветский прием последнего тайбаня «Струанз»...
7
12:01
В зале заседаний совета директоров для Кейси все складывалось по-прежнему непросто. Они не хотели клевать ни на одну из предложенных приманок. Беспокойство росло, и сейчас, ожидая, она чувствовала накатывающую волну неуместного страха.
Филлип Чэнь что-то машинально чертил, думая о своем. Линбар возился с бумагами, Жак де Вилль задумчиво разглядывал её. Эндрю Гэваллан закончил записывать последние названные ею цифры и со вздохом поднял глаза.
