Кирилл Кириллов - Булат
Глава шестая
Чуть свет воины подняли рекрутов и погнали к белоснежным шатрам, разбитым на живописном пригорке. Выстроили в неровную шеренгу. Надавали тычков тем, кто зевал и пытался еще немного покемарить стоя. Потом еще раз прошлись с зуботычинами, просто для порядку. Сами замерли рядом. Потянулись томительные минуты ожидания.
Наконец откинулся полог самого большого из шатров. Из него вышел невысокий мужчина в дорогих одеждах. Плечи его были худы, а брюшко заметно выдавалось вперед, будто он был на сносях. Кривизну его ног не могли скрыть даже широченные порты, схваченные под пузом широким поясом.
Его тонкую шею венчала огромная голова, а ту, в свою очередь – белоснежный тюрбан с драгоценным камнем в золотой броши. Но нес он ее с великой гордостью и чувством собственного достоинства таким, что смеяться над ним и в голову никому не приходило.
– Фарад-хан, – ахнули в строю еле слышно.
Сидевшие рядом воины напряглись, закрутили головами, выискивая говорунов, но те быстро затихли.
Вот, значит, ты какой, Фарад, военачальник, жестокостью своей известный более, чем воинской доблестью. Не встретились мы с тобой под Парватом, так тут избежать знакомства не удалось. По спине купца пробежал холодок. Ждать ни от самого вельможи, ни от его свиты, будто из ниоткуда появившейся за спиной уродца, ничего хорошего не приходилось – душегубцы все как один. И злобные уродцы, притом – с едва прикрытыми, а то и вовсе не прикрытыми недостатками. У кого руки короткие, кто хромает, уткой переваливаясь на каждом шагу, у кого хребет искривлен, кто косит на один глаз, кто карла совсем. На их фоне Фарад-хан смотрелся довольно статным мужчиной.
Зато ясно теперь, откуда жестокость его. Калечных и убогих мальчишек во дворе бьют и дразнят. А те вырастают, затаив обиду на все и вся, а отыгрываются после на беззащитных да слабых. Как вот прикажет сейчас Фарад всех казнить, а то и собственноручно живота лишит. У них это в порядке вещей.
Военачальник прошелся вдоль оцепеневших, боящихся лишний раз вздохнуть рекрутов, вглядываясь в заросшие курчавыми бородами лица. Некоторых едва касался горячим взглядом рысих глаз с желтым зрачком. На некоторых взгляд задерживался подольше. Те тут же начинали трепетать, как осиновый лист, но пока ничего страшного не случилось. Фарад прошелся вдоль шеренги, развернулся на каблуках остроносых сапог и вернулся обратно. Отошел подальше, снова окинул строй пристальным взглядом. Разлепил тонкие, бескровные губы.
– Я слышал, один из вас, – голос его был сух, как осенний лист, и вкрадчив, как мурлыканье дикой кошки, притворяющейся домашней, – проявил вчера немалую дерзость. Без приказа начальника, в одиночку, кинулся на толпу врагов. Обратил их в бегство и первым ворвался за линию укреплений, что позволило овладеть ими. Верно?
Некоторые кивнули, но, помимо воли, как кролики под взглядом удава. Афанасий мысленно перекрестился и зачем-то зажмурился, ожидая худшего.
– Так пусть этот воин сделает шаг вперед.
Вот оно, худшее. Он понимал, что его все равно вычислят или сдадут и лучше шагнуть самому, но ноги словно приросли к земле. Строй колыхнулся. Афанасий почувствовал давление с боков и со спины, но оно было слишком слабым, чтоб сдвинуть его с места.
Во взгляде Фарада, обращенном к рекрутам, зажглись нехорошие огоньки.
– Мне повторить еще раз? – вопросил он негромко, но грозно.
– Да выходи ж ты, не то всех нас погубишь, – прошептал мулла, дотянувшись до уха купца.
Афанасий тяжело шагнул вперед, едва переставляя не гнущиеся в коленях ноги. Остановился, понурив голову и слушая, как приближаются ковыляющие шаги. Как затихают в полусажени.
– Негоже такому доблестному воину стоять, понурившись. Распрями плечи, – раздался голос Фарад-хана.
Афанасий послушался, выпрямился через силу. Взглянул на военачальника, стараясь не поднимать глаз выше его подбородка.
– Вот и молодец. За проявленную в бою доблесть жалую тебя доспехами богатыми и оружием знатным.
Служители из свиты подбежали к Афанасию, заставили поднять руки, натянуликольчугу с квадратными бляшками на груди, узковатую в плечах. Нахлобучили на вихрастую голову островерхий шлем с короткой бармицей. На левую руку насадили кожаный щит на железном каркасе, но без умбона. Такой прогнется, но не даст себя пробить стреле, а вот доброго удара палицей или секирой не выдержит. В правую вложили гладкую рукоять сабли. Эфес ее был разукрашен богато, как у праздничного оружия, а клинок – дамасской стали, с характерным рисунком. Добрый клинок, если без червоточины внутри, конечно.
– И деньгами, – в унизанной перстнями руке Фарада появился кошель с монетами, набитый не туго, где-то до половины.
Перед взором купца поплыли картины одна прелестней другой. Вот он в яблоневом саду с обнаженным торсом возлежит на застеленном белой тканью топчане. В одной руке надкушенное яблоко, в другой кубок с вином. Вокруг гурии в кисейных покрывалах, растирают ему плечи, ноги, подают кушанья на золотых блюдах. Вот он в золотых доспехах, в башенке на спине слона впереди огромной армии въезжает в покорившийся город. Девушки кидают букеты под ноги марширующей армии. Вражеские повелители опускаются на колени, склоняя головы, а дочка шаха сбегает по ступеням дворца, вся трепеща, чтоб пасть в объятия победителя. А что, может, и правда, остаться в хорасанской армии, возвыситься до чинов немалых и бог с ним, с секретом ковки булата, да и с Русью тоже? Что его там хорошего ожидает? Мать с сестрами, разве что, да они давно без него жить привыкли. Как зачарованный, потянулся Афанасий к кошелю. Визирь отдернул руку, в глазах его сверкнула озорная злость.
– Э, нет, это получишь не сейчас, а после приступа.
– Приступа? – Афанасий сглотнул от волнения.
– Да. Впечатленный твоей доблестью, доверяю тебе совершить еще один подвиг, – взять третий ряд укреплений, каменный. Все эти люди, с коими ты не одну битву прошел, – Фарад обвел широким жестом мрачно молчащий строй, – поступают под твое начало. Веди их в бой и покажи еще раз, на что способен.
Шеренга ахнула в один голос.
– Да как же так?..
– Обычно, – пожал узкими плечами Фарад-хан. – В пешем строю. У земляных укреплений лестницу заберете, что вчера бросили. Там же с отрядом лучников соединитесь, прикрывать вас будут. Пехота уже там. И пушкари орудия на деревянные стены уже втаскивают. Втаскивают ли? – Фарад сурово глянул на низенького кривобокого человека с тонкими ногами и могучими ручищами.
– Втаскивают. Наверное, уже втащили, – мелко закивал тот.
– Ну вот, видишь, и ядрами вам помогут. Ну, иди уже, – махнул рукой военачальник, будто сгоняя муху с шербета.
