Виталий Гладкий - Вайделот
Гиватта танцевала. Она все быстрее и быстрее кружилась вокруг жертвенника, и в какой-то момент у Скуманда от ее движений все поплыло перед глазами. Испугавшись, что может потерять сознание, он больно ущипнул себя за бок и от боли начал соображать гораздо лучше. Наконец жрица завертелась, как волчок, и упала на пол; вернее, не упала, а быстро, но плавно опустилась на пол и замерла перед идолом Прауримы, положив голову, увенчанную золотым венком, на скрещенные руки. Онатяжело дышала, ее глаза были закрыты, а губы шептали какую-то молитву.
Павила тяжело перевел дух и с надеждой подумал: «Свершилось! Кажись, Праурима не возражает против гадания…» Старый, видавший виды вайделот знал, что иногда «зейд» заканчивался обмороком жрицы, и тогда ни о каком гадании не могло идти речи. Потеря сознания была предупреждением, что богиня не в духе и не склонна терпеть магический ритуал.
Но вот Гиватта пошевелилась, открыла глаза, и из ее груди вырвался тихий стон. Видно было, что «зейд» дался ей тяжело. Она начала подниматься, но медленно, с видимым усилием, словно древняя старуха, и Скуманд едва не бросился ей помогать, но вайделот схватил его за рукав и грозно сдвинул брови: «Нельзя!»
Жрица встала и взяла в руки мешочек с рунами, который лежал на квадратном куске белой холстины возле идола Прауримы. Видимо, все принадлежности для гадания приготовили вайделотки, украсившие головы Павилы и Скуманда венками. Несколько раз перетряхнув содержимое мешочка, она засунула туда руку, достала полную жменю рун и бросила их на холстину.
Скуманду доводилось видеть гадание на рунах. В их селении было несколько женщин-гадалок (их называли волюрами), которые чаще всего предсказывали судьбу воинам, отправлявшимся в поход. Обычно их толкование рун было весьма туманным: то ли будет, то ли нет, то ли вернешься с победой, то ли погибнешь на поле брани и улетишь в Ирий. Но почему-то после этих гаданий у воинов поднималось настроение, словно волюры предсказали им победу, хотя это было не совсем так. Поднабравшись разнообразных знаний под руководством Павилы, юноша в конечном итоге сообразил, почему так происходит: человек, которому предстоит сражаться не на жизнь, а насмерть, непроизвольно отбрасывает все ужасные намеки гадалок и близко воспринимает только добрые пророчества.
Руны Гиватты были совсем не похожими на те, которыми пользовались волюры племени дайнавов. Гадалки селения брали ветку орешника, разрезали ее пополам на прямоугольные куски и метили особыми гадательными знаками. Затем они бросали эти руны на белое полотно, брали наугад три щепки и «читали» их значения. Если ответ был отрицательным, задуманное действие откладывалось, если же выходил положительный ответ, то его должны были подтвердить птицы или священные белые лошади. В чем состояло это подтверждение, не знал даже Павила – и у жрецов, и у волюров были свои тайны. Но, как подметил Скуманд, когда племя собиралось на войну и волюры гадали военному вождю, пророчества были только положительными, хотя в конечном итоге случалось всякое.
У главной жрицы Прауримы руны были особенными – костяными. Скуманд держал в руках изделия из подобного материала. Это были искусно вырезанные изображения божеств. Павила хранил их как самую большую драгоценность, потому что крохотные фигурки были изготовлены из зубов диковинного морского зверя, который водился далеко от Балтики, в северных морях. Ими торговали купцы данов[33], и они были очень дорогими – за один зуб приходилось отдавать две кипы пушнины.
Гиватта некоторое время разглядывала разбросанные по полотну костяные дощечки, затем взяла три из них, обращенные начертанными рунами вверх, и сказала, обращаясь к Павиле:
– Я знаю, ты умеешь читать руны. Смотри…
Хмурясь, вайделот взял дощечки в руки и долго рассматривал их, словно пытаясь проникнуть в смысл примитивных, на взгляд Скуманда, закорючек. Две руны представляли собой косой крест, только один был накрыт крышей, а третья напоминала флажок с двумя черточками-полотнищами.
– Ну и что ты на это скажешь? – спросила Гиватта.
Скуманду показалось, что в ее голосе прорезалось торжество.
– Если я не ошибаюсь, – угрюмо ответил Павила, – руны говорят, что у мальчика есть божественный дар. Но об этом я и раньше знал. Поэтому и хочу ввести его в круг Посвященных.
– Ты ошибаешься. Ты прочитал всего две руны. А здесь присутствует и третья руна – «наследие». – Жрица указала на дощечку с вырезанным на ней двойным «флажком». – И она предусматривает только одно толкование пророчества: Скуманд станет наследником того, кто поспособствовал ему в получении этого божественного дара.
Павила бросил быстрый взгляд на юношу, который слушал, открыв рот, и строго сказал ему:
– Подожди нас снаружи.
Когда Скуманд покинул помещение храма, старый вайделот уточнил:
– Ты намекаешь на то, что он должен стать наследником своего отца?
– Именно так, – ответила жрица. – Хоть ты и считаешь Скуманда небесным даром, его родила мать, простая смертная, а значит, у него был и отец.
На какое-то время их взгляды столкнулись, и между ними произошла невидимая битва. Первым сдал свои позиции Павила. Он опустил глаза и несколько растерянно спросил:
– Но мне-то что теперь делать?
– То, что намеревался. Скуманд должен стать вайделотом. Это на какое-то время убережет его от многих опасностей. Здесь ты все верно рассудил. Но в недалеком будущем судьба Скуманда круто изменится, – я это чувствую! – и он получит свое наследство, которому никак не помешает его причастность к кругу Посвященных. Скорее, наоборот – полученные под твоим руководством знания пойдут ему лишь во благо.
– Возможно, ты права… – Павила остро взглянул на жрицу. – Остаются открытыми всего лишь два вопроса. Первый: ты уверена, что Скуманд наследует нечто очень значительное?
– Да! – ни мгновения не колеблясь, ответила Гиватта.
– Что ж, не верить твоему гаданию я не вправе. Но не исключено, что его отцом был один из Посвященных, от которого он уже получил наследство – свой незаурядный ум. Увы, не все вайделоты выдерживают искус безбрачия. Такие случаи бывали, даже на моей памяти. Или ты думаешь иначе? – снова взгляд исподлобья – тяжелый, оценивающий.
– Расположение гадательных дощечек на холсте отрицает такую возможность, – невозмутимо и сухо молвила жрица.
– Что ж, тебе видней… – Павила помрачнел; похоже, с преемником у него может и не получится. – Ну а на следующий вопрос в состоянии ответить только небеса, – твердо продолжил он, упрямо боднув головой.
