Рой Фланнеган - Лесной кавалер
Тэм флегматично кивнул и отбросил изрезанную палку.
Инцидент был исчерпан, и дальнейшая беседа протекала вполне дружелюбно. Макферлэйн пригласил их за стол и, поведав удивительную историю о дальних горах, где зимой и летом бьют горячие источники, а пещеры полны алмазов, спросил Ланса, не желает ли тот составить ему компанию поискать эти несметные сокровища.
— Я теперь фермер, Тэм, — покачал головой Ланс. — И сыт по горло сказками про золото и алмазы, выдуманными твоими охотниками. Мое богатство в земле, и я должен сам его оттуда выкопать.
Ланс Клейборн часто путешествовал один. Обычно ему это нравилось, но сейчас, возвращаясь домой, он скучал по обществу Натаниэля Бэкона. Его новый знакомый говорил мало, но все прекрасно понимал, и в отличие от прочих новичков, недавно приплывших из Англии, любил колонию такой, какая она есть.
Проезжая теперь по поросшим лесом холмам, Ланс думал об индейцах, о том, что они с их умением пользоваться каждым кустом, каждым оврагом, могут в любой момент незаметно окружить приграничные поселки.
Единственным способом остановить их между округами Памунки и Джеймс было держать их силой оружия в их собственных селениях. Подобные экспедиции дорого стоили, а иногда и дорого обходились: в 1656 году полковник Хилл был разбит, а индейцы страшно отомстили, убив по пять белых фермеров за каждого павшего воина.
Ланс слишком хорошо знал индейцев, чтобы их ненавидеть. Петиско был ему как брат, а племя чискиаков заменяло ему семью. Многие же фермеры походили на скот, который выращивали: их глаза не отрывались от земли и не видели первозданную красоту леса. Деревья раздражали их, поскольку бросали тень на посевы…
Ланс пришпорил коня. Утром он должен быть на пристани и отправиться вниз по реке на судне капитана Роджера Джонса до владений Уокеров. Он поклялся себе, что на этот раз не станет ломать комедию и честно скажет Истер, кто он такой на самом деле. А там — будь что будет!
Ланс обещал ей вернуться до восхода луны и… Но что это? Глухой дробный звук достиг его слуха, перекрыв даже топот копыт скакуна. К северу от мыса Вест-Поинт грохотали барабаны… Нещадно нахлестывая коня, он понесся вперед. Бум-бум-бум — пульсировал лес, бум-бум — стучали копыта, бум-бум — стучала в виски тревога…
Он влетел в поселок, опоздав всего на полчаса, и увидел солдат. Спешившись у таверны, Ланс вбежал внутрь, чтобы узнать новости, и едва не сбил с ног капитана Джозефа Ингрема, распекавшего за что-то младшие чины.
— Слава Богу! — воскликнул Ингрем. — Само небо послало вас, Клейборн! Вы едете на восток?
— Да, — ответил Ланс.
— Я попрошу вас передать срочное сообщение губернатору Беркли. Послать своего человека я, к сожалению, не могу.
— Но что произошло?
— Ад разверзся. Перекусите что-нибудь, и я вам все расскажу.
Ланс сел за стол и велел подать себе оленины и вина. Ингрем отложил бумаги и, словно собираясь с мыслями, задумчиво приглаживал рукой свои длинные волосы.
Во время гражданской войны в Англии Ингрем, теперь капитан милиции, носил другое имя, но Ланс знал его как осторожного и умного пограничного жителя, любившего и знавшего свои военные обязанности значительно больше своих полей табака. Считалось, что дюжина его ополченцев из милиции Нью-Кента стоила любого профессионального отряда. Кроме того, его солдаты-фермеры знали индейскую манеру ведения войны.
Наконец Ингрем заговорил:
— Я только что вернулся из Потомака. Там, в округе Стеффорд, две недели назад индейцы зверски убили некоего Томаса Хена и его слугу. Они прибили их к дверям дома… Это были доэги. Жиль Брент и Джордж Мейсон с Аквила-Крик собрали людей и через несколько дней окружили индейцев в овраге, пока те спали. Когда закончилась стрельба и все были убиты, выяснилось, что там, кроме доэгов, оказалась дюжина саскеханноков со своими скво. Вы понимаете, ЧТО это значит. Мы отправляемся прямо туда. Расскажите обо всем губернатору. Особо отметьте, что саскеханноки, и без того рвавшиеся на юг, получили теперь отличный повод для вторжения в Виргинию. Я жду нападения после первых заморозков. Индейцы не успокоятся, пока не отомстят за расстрел своих воинов, а по последним донесениям их ударный отряд достигает трехсот человек.
Ланс даже присвистнул.
— Войны не избежать, — продолжал Ингрем. — Саскеханноки столь многочисленны, что под угрозой все наши плантации — отсюда до Окканичи-Айленда.
— Вы можете дать мне лошадь? — решительно спросил Ланс.
— Конечно.
— Я немедленно отправляюсь в Джеймстаун.
Ланс быстро доел свою оленину. Следовало ожидать страшной беды: потоки свирепых племен через границу, кровь, огонь, брошенные и разоренные земли…
— Я оповестил всех окрестных плантаторов, — после небольшой паузы добавил Ингрем. — Но боюсь, что не у всех хватит ума прислушаться. Пару дней они будут остерегаться и повсюду искать индейцев… а потом потеряют всякую бдительность. Пожалуйста, передайте губернатору, что его форты не выстоят и дня. Ему нужны подвижные отряды, курсирующие между индейскими лагерями.
Хозяин таверны снабдил Ланса припасами и зерном для лошади, и через полчаса юноша был уже в пути.
До памятной встречи на пристани Арчерз-Хоуп никому еще не удавалось ранить сердце гордой Истер Уокер, хотя привлекала она многих. Ни Тому Хэнсфорду, ни Джону Ли, ни даже Артуру Оллену, крайне искушенному в искусстве любви вдовцу, так и не удалось добиться благосклонности юной красавицы.
Она изменилась. Отцу больше не приходилось упрекать ее за невнимательность к домашним делам: старый дом в Галл-Коув блестел, как новенький шиллинг, провизия на зиму была запасена…
Истер взяла на себя все заботы по ближайшим плантациям, а так как слуги любили ее, задача оказалась не столь уж непосильной.
Немногие свободные часы она посвящала раздумьям о том, кто спас ей жизнь, сам едва не погибнув. Кто он? Одевается как дикарь, но воспитан и умен. Нет, он не индеец и не фермер, а что-то большее… Но что?
Усак… Стоило ей произнести это имя, и сердце начинало бешено стучать. Он словно был воплощением прекрасной, загадочной, опасной Виргинии, и она любила его.
Истер пыталась расспросить отца о семьях, перебравшихся на Крайний запад. Среди прочих тот перечислил Майлнерзов, Уолкеттов и Пейджей, неодобрительно называя их «эти люди», поскольку вместе с расположением губернатора они утратили и положение в обществе, и свои состояния, живя теперь трудом рук своих, как крестьяне. Они вечно будут посылать возмущенные петиции в Совет и палату общин. Отныне и навсегда, они — никто.
— Я слышала, что устроились они там вполне сносно, — заметила Истер.
