Игорь Болгарин - Седьмой круг ада
– Дорога. Возле колодца она круто поворачивает. Везде мчатся на рысях, а тут притормаживают. Очень удобное место! – Анисим дорисовал на самодельной карте еще квадратик. – И кошара пообочь. На случай чего.
Получалось, что из всех вариантов спасения Кольцова лишь один мог обещать успех – внезапное нападение на конвой. Из крепости Кольцова везли по безлюдному пустырю. У колодца карета и конвой замедляют ход. Для большей уверенности можно груженой телегой перегородить дорогу. Воинских частей поблизости нет. Спрятаться боевики могут в полуразрушенной кошаре.
Подсчеты времени успокаивали. После освобождения Кольцова в запасе оставалось бы сорок – пятьдесят минут, для того чтобы переправить его в надежное место и исчезнуть самим: двадцать минут понадобится уцелевшим в схватке конвойным, чтобы вернуться в крепость и поднять охрану «в ружье», пять – десять минут на сборы, седлание коней, двадцать минут – на обратный путь к колодцу. Не бог весть сколько времени… и все же…
– Лучшей возможности не представится, – сказал Седов.
– И откладывать нельзя, – добавил Мещерников. – Чего доброго, изменят маршрут, тогда начинай все сначала.
– Значит, – твердо, словно невидимую черту подводя, сказал Красильников, – значит, завтра!
На другой день в развалинах кошары засели полтора десятка боевиков. Из карманов тужурок, бушлатов, пальто торчали рукоятки револьверов. Кругом царила сонная и ленивая тишина. Прохожих не было видно.
Сквозь щели в стенах кошары вся дорога, ведущая из крепости, хорошо просматривалась. На обочине, на взгорке, сидел боевик – дозорный. Одет он был в старый кожушок и в латаные-перелатаные брюки: ни дать ни взять – подпасок. Время от времени поглядывая вдаль, он флегматично жевал хлеб с яблоком.
Далеко на кораблях дружно пробили склянки.
– Полдень, – устало обронил кто-то из боевиков и, подняв голову, спросил у сидящего возле щели товарища: – Не видать?
– Пока нет.
И снова в кошаре воцарилась тишина, держащая в непрестанном напряжении людей. У колодца понуро стояла тощая лошадь, впряженная в телегу. На телеге лежали камышовые вязки. На них сидел в истертой крестьянской одежде Анисим Мещерников и тоже нетерпеливо посматривал на дорогу, ведущую из крепости.
Тюремная карета не показывалась.
Анисим слез с телеги, походил возле нее. Затем поднес к уху карманные часы.
– Запаздывают, – с беспокойством сказал он так, что слышно было засевшим в кошаре товарищам. – Вчера о такую пору уже проехали…
Ждали еще час, и еще, и еще. Но ни в крепость никто не ехал, ни из крепости. Что-то случилось. Но – что?
Анисим первый увидел, что по дороге из города сюда торопливо направляются двое. Это были Красильников и Наташа. Они подошли к кошаре, и Красильников угрюмо сказал, обведя грустными глазами собравшихся боевиков:
– Все, точка! Долго собирались!.. – Вынув из кармана свежую газету, негромко прочитал: – «Военной прокуратурой завершено следствие над бывшим адъютантом генерала Ковалевского капитаном Кольцовым. В процессе следствия полностью и неукоснительно доказано, что капитан Кольцов, изменив долгу и присяге, систематически продавал большевикам в целях наживы военные секреты. Следственное дело передано в суд военного трибунала. Приговор будет вынесен в ближайшие дни… Председатель особого совещания при главнокомандующем ВСЮР генерал А. М. Драгомиров».
Боевики угрюмо и безнадежно слушали. Газета пошла гулять по рукам. Каждый хотел сам увидеть это сообщение, удостовериться, что все именно так.
– Суд состоится в крепости, – добавил Красильников. – Приговоры приводятся в исполнение там же.
Некоторое время все стояли молча. Курили, вздыхали.
– Неужели же это конец? – спросила Наташа, в отчаянии переводя взгляд с одного лица на другое.
Глава двенадцатая
Дрова в «буржуйке» весело потрескивали. По кухне разливалось щедрое тепло. Коленчатая труба от печки выходила в прорубленное в стене гнездо. Единственное окно, глядящее из кухни в захламленный двор, Старцевы, еще когда обосновывались здесь, наглухо задвинули пустым старым шкафом, чтобы не дуло. И теперь в кухне даже днем приходилось зажигать старую лампу-семилинейку. Так, впрочем, было даже уютнее.
С тех пор как исчезла Наташа, Юра по нескольку раз спрашивал о ней. Иван Платонович что-то придумывал, говорил, что она в Харькове, что скоро вернется и так далее. Но она не возвращалась. И Юра перестал спрашивать: видимо, догадался.
Целыми днями старик ходил по дому словно потерянный. Чувствуя и свою вину перед мальчиком, Иван Платонович изобретал какие-то неуклюжие игры, старался отвлечь Юру от тягостных раздумий. Вот и сегодня… он затеял варить уху, весело объявив при этом, что он сварит не просто уху, а устроит «пир на весь мир».
Помешивая варево и весело поблескивая стекляшками пенсне, он говорил Юре и присутствующему при этом действе Фоме Ивановичу:
– Нет, товарищи дорогие, из ваших дилетантских рассуждений я одно понял: в настоящей кулинарии вы ничего не смыслите! Ну что значит: чем лучше рыба, тем вкуснее уха? Слушать стыдно! Юре, положим, еще простительно. А от вас, Фома Иванович, честное слово, не ожидал: все-таки жизнь прожили.
– Прожил, – согласился Фома Иванович. – Случалось, тройную уху отведывал.
– Ну вот, пожалуйста! А как готовят ее, знаете? Так и быть, расскажу вам, что есть настоящая тройная уха! Прежде всего для нее ерш нужен… Юра, ты, кажется, не слушаешь, тебе скучно?
– Нет, почему же…
– Думаю, ты уверен, будто настоящему мужчине на кухне делать нечего. Меж тем многие выдающиеся мужи были непревзойденными кулинарами. Вот, скажем, Николай Васильевич Гоголь. Не просто любил готовить, новые блюда изобретал! Его рецептами пользовались лучшие рестораторы Москвы и Петербурга. Но о чем, бишь, я?..
– О тройной ухе, – подсказал Юра.
– Да-да! Учитесь, пока я жив: глядишь, и пригодится когда-нибудь!
Расхаживая по кухне, он продолжал свой рассказ. Наверное, ему казалось, что Фома Иванович и Юра внимательны: раз не перебивают, значит, слушают. Но Юра размышлял сейчас отнюдь не о тройной ухе…
Куда исчезла Наташа? Конечно же, искать Павла Андреевича. А куда его увезли? В Севастополь! Стало быть, она тоже уехала туда.
Но почему Наташа не сказала ему об этом? Он бы упросил ее, и они бы поехали вместе. Он бы доказал ей, что уже не маленький и способен справиться с любым делом. Больше того, под силу то, что не сможет сделать никакой взрослый. Скажем пробраться в крепость, пролезть сквозь решетку. Да мало ли что!..
– Юра! Фома Иванович! – вывел его из задумчивости голос Ивана Платоновича. – Да что же это! Я соловьем перед ними, а они… Ну никакого уважения к старшим!
