Луи Бриньон - Флавий Крисп
Заметив удивлённый взгляд Криспа, император пояснил:
— С той ночи, Максенций более не принадлежал себе. Он подчинил себе этот культ язычников. Более того, он заставил их почитать его самого вместо Гекаты. Иными словами говоря, он положил на свою грудь ядовитую змею и хотел чтобы она только грела его. Дальше, хуже, — продолжал рассказывать император, — он не только подчинил себе этот культ, но сумел превратить его в некую тайную армию, «чёрный легион», как мы его называли. Христиане же всегда называли его «Орден Антихриста». И этот «чёрный легион» становился всё могущественнее. Максенций умело использовал эту силу. Ну кто откажется видеть своего злейшего врага, корчащего в муках смерти? — император невесело усмехнулся Криспу, который затаив дыхание ловил каждое его слов. — И Максенций, становился не только могущественнее, но и богаче. Вскоре случилось нечто, что со всей ясностью обозначило для меня угрозу с его стороны. Не знаю как, но ему удалось получить титул Августа Западной империи. Сенат одобрил его просьбу. Случай показательный, ибо его отец всё ещё был жив и тоже носил титул Августа. Два императора, — снова последовал взгляд в сторону Криспа, — ты понимаешь? Он дал знать, что отныне всё будет происходить только по его желанию. Следовательно, мы все были обречены. Очень скоро я получил подтверждение своих мыслей, — продолжал рассказывать император, — отец Фаусты дважды пытался меня убить с ведома и помощи Максенция. Оба раза эти попытки становились общеизвестными. Именно я их делал таковыми и только с одной целью — чтобы громогласно простить своего тестя. Я не мог не понимать, что прощая человека пытающего убить меня, тем самым показываю собственную слабость. Но сил противостоять Максенцию не имелось. У него было золото и армия втрое превышавшую числом, мою собственную. И у него имелось тайное оружие, которое он мог пустить в ход. У меня же его не имелось. И вот тогда, я впервые подумал о христианах. Эти люди всегда восхищали меня своей стойкостью. Они олицетворяли собой…Веру в добро и справедливость. И это было то единственное, что могло обрушить Максенция. — Руководствуясь этими соображениями, я начал вести тайные переговоры с христианскими епископами. Я пообещал им прекратить преследования христиан. И не только, но и придать ей законность в провинциях где буду править я. В обмен я получал от них полную поддержку всех своих действий. Лишь годами позже я осознал какая мощь скрывалась в этом союзе, но тогда, я был готов не только встретить, но и нанести ответный удар. Император сделал небольшую передышку, а потом, продолжил свой рассказ. — Когда отец Фаусты попытался меня убить в третий раз, я казнил его. Как и ожидалось, началась война с Максенцием. Он надеялся покончить со мной сразу. С помощью «чёрного легиона». Но я предвидел этот шаг. По этой причине во время встреч с христианскими епископами особо говорил об этом кровавом культе Гекаты. Христианам он был известен. И они предприняли всё для того чтобы остановить десятки убийц посланных ко мне Максенцием. Меня всегда успевали предупредить. Но, долго так не могло продолжаться. Рано или поздно они могли добиться своей цели. И тогда я начал думать об одном, решающем сражение. Прежде я избегал прямых столкновений ибо как уже говорил, уступал Максенцию во всём. Однако, в случае успеха, я избавлялся от всех врагов и становился единым правителем всей Западной империи. Я пребывал в сомнениях, когда случилось событие которому я и по сей день не могу дать понятного объяснения.
Крисп подался вперёд. Он вбирал в себя едва ли не каждое слово, и сейчас видя загадочное выражение на лица, ожидал услышать нечто очень особенно. И он не ошибся.
— Как то раз, ночью, когда мы стояла лагерем у берега одной реки, мне приснился странный сон. Мне приснился седовласый слепой старец с посохом. Он им указывал в сторону, где находилась армия Максенция. Я проснулся, 1 вышел и направился к берегу реки чтобы умыть лицо и стряхнуть остатки своего сна. Я бы не придал ему значения, но, — император бросил странный взгляд на глубоко заинтригованного Криспа, — когда я нагнулся и хотел зачерпнуть ладонями воду, там показалось отражение того самого старца которого я видел в своём сне. Я быстро поднялся и снова посмотрел на воду…отражение исчезло, затем снова появилось правее от прежнего места. Следом я увидел и самого старца. Он появился справа от меня. Это был точно тот самый старец которого я видел во сне. Те же плотно закрытые глаза, посох и длинные седые волосы. Я несколько раз ущипнул себя пытаясь избавиться от наваждения, но вместо этого услышал голос: «Иди и ничего не бойся. Господь с тобой ибо ты оберегаешь чада его». — в голосе императора появилось лёгкое волнение когда он произносил эти слова. Было заметно, что и по сей день он находится под впечатлением от этой встречи. Чуть позже снова раздался уже прежний спокойный голос. — Самое загадочное состоит в том, что моя личная охрана находилась поблизости, но все в один голос утверждали что никого не видели. Именно тогда я принял решение дать сражение Максенцию.
Затем, перед самой битвой мне приснился пылающий крест. Я снова услышал прежний голос и слова: «ты победишь». На следующий день я одержал самую важную победу в своей жизни. И с того дня дал десятки сражений и ни одного не проиграл. Зачем я всё тебе рассказываю? — Император устремил мягкий взгляд на Криспа. — Ты должен очень хорошо понимать, почему я стараюсь сделать христианство единственной религией в империи. Если вначале я руководствовался соображениями, то сейчас я сам стал одним из них. Скоро я приму крещение как и всякий христианин, ибо в душе давно принял Господа. Но и здесь таится опасность. Опасность представляет не сама вера, а люди которые желают использовать её в своих целях.
Как только император сделал очередную паузу, Крисп решил заговорить о том, что его беспокоило.
— Прости, но я всё же не понимаю, — задумчиво протянул Крисп, — зачем понадобилось устраивать весь этот обман с моей казнью и казнью моей семьи?
— Можешь добавить сюда и казнь всего двенадцатого легиона, казнь Публия Скапулы и Квинта Скапулы, — император широко улыбнулся, — сейчас многие втихомолку называют меня «кровавым чудовищем». Ещё больше дрожат от страха при упоминании о моём имени. Разве одно это не стоило моих усилий?
— Больше ты не сможешь меня обмануть, — Квинт бросил на отца многозначительный взгляд, чем вызвал у него одобрительную улыбку.
— Ты становишься мудрее, а значит начинаешь понимать смысл моих поступков, — лицо императора вновь приняло серьёзное выражение.
— Елене и моему сыну угрожала опасность? — догадался Крисп. — Вот почему ты поместил их под стражу?
