Понсон дю Террайль - Смерть дикаря
— О, будьте спокойны, — проворчал Вантюр. — Я отлично сумею свернуть шею этой старой ведьме.
Тогда Рокамболь сделал распоряжение, чтобы Вантюр пришел в два часа ночи в Клиньянкур, и, связав его, снова отправился на Церковную улицу к вдове Фипар.
Он застал ее за кофе и под предлогом покупки дома выманил ее с собой в Клиньянкур.
— Зачем же мы идем туда? — спросила старуха.
— Для Вантюра… В твоей квартире есть подвал?
— И какой еще отличный!
— Ну так зайдем туда.
— Что за смешная фантазия!
— О, ты сегодня же вечером увидишь, смешна ли она…
И вслед за этим они отправились в путь…
Придя в Клиньянкур, Рокамболь спустился в погреб, бывший при квартире Фипар, и, провернув в водопроводной трубе дырочку, напустил в него воды.
— В десять часов вечера, — заметил он при этом, — в подвале будет воды на четыре фута, а к утру он переполнится…
Затем он вылез из погреба и, опустив в него лестницу, обратился к вдове Фипар:
— Ну, теперь идем назад, — сказал он.
— Что ты там делал?
— Готовил ванну.
— Для кого?
— Для Вантюра.
Мамаша Фипар слегка вздрогнула, вспомнив о ванне, в которой выкупал ее милый Рокамбольчик.
Затем они вышли; Рокамболь довез ее до улицы Тронше и вышел из фиакра.
— В десять часов, — сказал он старухе, — отправляйся пешком в Клиньянкур.
— Опять?
— И жди меня там. Но старайся, чтобы никто там тебя не видал.
— А потом?
— Тогда я скажу тебе, что мы сделаем с Вантюром.
— А если я увижусь с ним раньше?
— Не увидишься!..
— Однако вчера он мне сказал…
— Это ничего не значит. Он не придет. Прощай, до вечера!..
Рокамболь зашел на Сюренскую улицу и, переодевшись там, воротился домой.
— Ну, дядя, — сказал мнимый маркиз де Шамери сэру Вильямсу. — У старухи Фипар есть отличный подвал, из которого можно сделать превосходную ванну.
И Рокамболь подробно описал местность и свои приготовления, рассказав при этом, что он намеревается сделать с Вантюром.
«Если ты придумал выкупать Вантюра в ванне, так я научу тебя теперь, как покончить с Цампой и старухой
Фипар».
— Ты просто образцовый дядюшка! — воскликнул Рокамболь в восхищении.
Сэр Вильямс принялся опять писать, а Рокамболь читал из-за плеча.
«Понимаешь?» — написал наставник.
— Совершенно, — ответил ученик.
Тогда сэр Вильямс стер рукавом все написанное.
В семь часов вечера у Рокамболя был Цампа, который сообщил ему, что герцог находится в безнадежном состоянии.
— А! — пробормотал Рокамболь и добавил громко:— Господин Цампа, особа, которая хочет жениться на Концепчьоне, поручила мне сказать вам, что она довольна вами. Вы будете управителем…
— Вы не шутите? — вскричал португалец, будучи вне себя от радости.
— Вы вступаете в эту должность на другой же день после свадьбы. А пока мне поручено передать вам на булавки вот эти три билета в тысячу франков за то, что вы сумели к месту воткнуть одну булавку. Теперь от вас ожидают последней услуги.
— Что прикажете? Я готов на все.
— Вам поручат сегодня вечером покончить счетец с одним мнимым кучером, который чуть не испортил все дело.
— Его нужно отправить на тот свет?
— Верно.
— Когда и где?
— Ровно в десять часов приходите к Белой заставе. Я буду там и сведу вас, куда нужно.
— Слушаю-с.
— Возьмите с собой, — добавил Рокамболь, — свой лучший каталонский нож!
Ровно в десять часов старуха Фипар была уже в Клиньянкуре, благодаря темной ночи и отсутствию фонарей на улице, она прошла незамеченной на свою старую квартиру.
«У меня будет карета, — мечтала старуха, входя в свое убогое помещение, — все будут называть меня madame Фипар, и я постараюсь сделаться баронессой… И, кто знает, может быть, я даже выйду замуж за какого-нибудь чиновника в отставке или за молодого человека, для которого я составлю все его счастье».
Пока Фипар предавалась таким мечтаниям о замужестве с небогатым молодым человеком, в дверь ее комнаты кто-то постучал.
— Это ты? — спросила она шепотом.
— Я, отворяй.
Старуха отворила. Вошел Рокамболь в сопровождении Цампы.
— Мамаша, — сказал Рокамболь, — я привел сюда одного господина, который желает поговорить с Вантюром.
Старуха захихикала.
Рокамболь запер дверь и сказал:
— Теперь я сообщу тебе, что остается сделать, чтобы тебе стать управителем имений Салландрера и, — добавил он с усмешкой, — навсегда освободиться от виселицы.
Последнее слово заставило Цампу вздрогнуть.
Угрожая виселицей, Цампу можно было заставить убить двадцать человек вместо одного и поджечь город со всех четырех сторон.
По всей вероятности, Рокамболь знал, что слово «виселица» подстрекает его усердие.
— Прежде чем зажечь свечку, — заметил Рокамболь, — я расскажу, что нужно сделать.
— Все дело в Вантюре, — добавила со своей стороны Фипар.
Рокамболь приказал Фипар зажечь фонарь. Старуха немедленно повиновалась, при свете его Цампа мог осмотреть избушку.
Рокамболь открыл подвал и, опустив туда лестницу, укрепил ее. Подвал был уже до половины наполнен водою.
— Эге! — прошептал он. — Воды уже на шесть футов. Этого вполне достаточно, чтобы утопить человека.
Наконец, он вылез из подвала, поставил фонарь на пол и посмотрел на Цампу.
— Видишь, — проговорил он, — тут есть подвал.
— Слушаю, — ответил португалец.
— Спустись в него.
— Хорошо.
— Он полон водою.
— Что? — пробормотала Фипар.
— Я говорю, что он полон водою, — повторил Рокамболь. — Последние дожди сделали из него настоящий колодец.
— Там, пожалуй, утонешь, — возразил Цампа.
— И да, и нет.
— Как же это?
— Я хочу сказать, что вы войдете туда вдвоем — и ты и он.
— Ладно.
— Кучер утонет, а ты сделаешься управляющим.
И Рокамболь растолковал ему подробно свой настоящий план, состоящий в том, что Вантюр, не знавший расположения избушки, должен был упасть в открытый люк, а на Цампу возлагалась задача помочь ему утонуть.
— Смотри только, — добавил Рокамболь, — спускайся вниз до начала воды и держись крепко за лестницу.
— Понимаю.
— Если он вздумает кричать, то ты изруби его в куски.
— Теперь все понятно. Но когда он уже будет готов?
— Тогда ты крикни, и мы откроем люк и выпустим тебя.
— Хорошо, теперь я начинаю смекать, что могу быть управляющим.
— А это ведь получше гарроты.
Это напоминание заставило Цампу проворно и смело поставить ногу на лестницу.
— Он будет еще не скоро, — заметил Рокамболь.
— Все равно, я подожду, — и Цампа спустился в подвал, предварительно крикнув: «Держусь, можете идти».
