Эд. Арбенов - В шесть тридцать по токийскому времени
— Маратов знал Сунгарийца?
— Лучше остальных… Он все знал, даже то, что не следовало знать. Я удивлялся, почему свой жребий Маратов вытянул последним.
Деловой день миссии начинался в шесть утра — так предписывало военное положение. Я пришел в пять, только рассвело, а отделы миссии уже работали. Мне показалось, что никто не покидал здания со вчерашнего дня: сонные, измученные лица, угасшие глаза. Во всех кабинетах горел электрический свет — его не успели выключить.
Посреди двора стояла санитарная машина. Человек в белом халате, распахнув переднюю дверцу, пытался взобраться на сиденье рядом с шофером. Его задерживал начальник миссии полковник Такеока. «Вы не можете так поступить, — говорил он горячо и с обидой. — Вы не должны так поступать… Я настаиваю…»
Увидев меня, Такеока отпрянул от дверцы и смолк. Шофер только этого, кажется, и ждал, включил скорость, и машина, фыркнув, устремилась в ворота. Начальник остановил бы ее, не окажись я рядом, а тут ему пришлось смириться с потерей машины, и он лишь махнул безнадежно рукой.
Я вытянулся и поприветствовал Такеюку как старшего по чину. Он не ответил. Посмотрел на меня настороженно, с испугом даже. И вдруг, не ожидая вопроса, сказал:
— Приказ генерал-лейтенанта выполнен.
Ему казалось, что я обязательно спрошу об этом. Для чего иначе я пришел в такой ранний час? Я не спросил, не мог спросить, так как не знал о приказе генерала. Вообще ничего не знал. Мне нужен был Андо.
— Этот проклятый доктор не желает нам помочь. Никто не хочет марать руки. Только Такеока. Один Такеока!
Он был возбужден и не совсем ясно понимал, что говорит и кому говорит.
Я сделал вид, что в курсе событий, и, слушая торопливую, сбивчивую речь полковника, решал, как вести себя, как реагировать на откровения Такеоки. И тут ко мне пришла спасительная идея.
— Три часа назад в восточном секторе сброшен советский десант, — сказал я.
Это был удачный ход. Он выручил меня. Такеока забыл о враче
— Три часа назад? — переспросил полковник. — Не может быть! Такого не может быть…
Мое молчание рассеяло родившееся вдруг сомнение Такеоки. Он понял, что я информирован и сообщаю официальные данные. Я действительно знал о советском десанте и даже располагал сведениями о количестве сброшенных на Дайрен русских солдат.
— Мы не слышали выстрелов, — досадовал полковник. — Ни одного выстрела не было в течение ночи. — Тут он почему-то осекся и посмотрел на меня испуганно.
— Войскам дан приказ не оказывать сопротивления. Мы капитулируем…
— Боже мой! — закачал головой Такеока. — Все в одну ночь… И еще этот проклятый доктор!
Он кинулся в подъезд, и так стремительно, что я едва успел произнести:
— Мне нужен Андо.
Такеока не был способен что-либо воспринимать. Он, правда, остановился, но сделал это машинально, не отдавая себе отчета в том, что совершает. Остановился и посмотрел на меня недоуменно:
— Почему Андо?
— Таково поручение генерал-лейтенанта.
На лице полковника отразилась мука.
— Опять поручение генерал-лейтенанта. Ко времени ли все это? С одним не можем распутаться…
— Мне нужен Андо, — повторил я.
— Андо! — зло, словно ругаясь, а не произнося имя, гаркнул полковник. — Андо! Где Андо?
Он распахнул дверь в коридор. Его должен был кто-то услышать. И, наверное, услышали: дежурная комната была рядом, справа от входа. Полковник повернулся ко мне и сказал:
— Проклятие! Все перепуталось… Андо отправили…
— Куда отправили?
— В отель… В отель «Ямато»… Он вернется через час.
Я кивнул.
— К семи я буду здесь снова…
Полковник равнодушно пожал плечами. Ему было абсолютно все равно. На его месте я, наверное, так же отнесся бы к чужим намерениям и желаниям. «Пропади все пропадом! — казалось, говорил Такеока. — Все в тартарары! И вы, и ваш Андо тоже!»
В тартарары мне было еще рано — так я прикинул и направился к себе в штаб. Возвращаться без нужного Янагите списка, правда, не хотелось, генерал не принял бы меня, он приказал добыть адреса любой ценой, а должных усилий я не проявил в этом направлении. Вообще ничего не проявил, кроме обычного житейского любопытства — установил, что полковник Такеока взволнован и напуган. А что мне испуг Такеоки? Сейчас все напуганы. Конец!
Поразмыслив так о судьбе начальника миссии и вообще всего человечества, я решил, что возвращаться в штаб рановато, и свернул на главную улицу. Побрел мимо закрытых дверей и калиток — город еще спал — к отелю «Ямато». «Почему бы мне не встретиться с Андо в отеле? — решил я, — Вне стен миссии, без опасения быть подслушанным всегда проявляющими интерес к словам посетителей сотрудниками Такеоки я сумею лучше объяснить этому маленькому человеку с наивными глазами желание штаба иметь списки резидентов на южном побережье Китая. Наконец я буду свободен в выборе средств воздействия. Намек на шефа наверняка прозвучит».
Отель «Ямато» напоминал своих собратьев с таким же названием во всех городах Маньчжурии. Почему-то содержателям гостиниц очень нравилось это слово. Видимо, хитрые дельцы старались потрафить вкусам своих новых господ — японских офицеров и чиновников. Какой же это город без японского отеля!
Вестибюль был закрыт, и мне пришлось долго звонить, пока в застекленном проеме двери не показалась встревоженная физиономия дежурного. Он пялил на меня глаза и подавал какие-то знаки руками, что должно было означать его нежелание пускать кого бы то ни было в отель. Видимо, и сюда дошли слухи о высадке в Дайрене советского десанта.
Я вынул комендантское разрешение на хождение по городу в ночное время и показал через стекло дежурному. Широкая цветная полоса поперек листка, означавшая право не считаться ни с какими запретами, возымела свое действие. Дежурный отпер дверь.
— Пусть господин не сердится, — сказал он на плохом японском языке и перегнулся в поклоне. — Хозяин не велел никого пускать до восьми часов. Гости перепуганы…
— Однако ты пустил на рассвете чиновника миссии.
— Господин чиновник имел приказ.
— Тебе нужен приказ?
— Он у вас есть, господин. Я уже видел…
Дежурный принял бумагу с цветной полосой за распоряжение высокого начальства. Глупый человек, над ним можно было посмеяться, будь подходящее время и подходящее настроение. Но подходящего настроения у меня не было.
— Где чиновник миссии? — спросил я требовательно, как делают это люди, имеющие право повелевать.
— В тридцать втором номере.
— Кто с ним?
