Богдан Сушинский - Костры Фламандии
– Кто из вас… князь Гяур? – рычащим басом прогромыхал плечистый, заросший сединой смотритель замка.
– Вот он, – повел подбородком в сторону полковника Хозар, и тут же, на всякий случай, прикрыл князя своим телом. – А я – оруженосец князя.
– Это ты, что ли – князь… Одар? – недоверчиво спросил смотритель, смещая голову так, чтобы лучше рассмотреть полковника.
– Перед тобой, действительно, стоит князь Одар-Гяур, – сурово проговорил полковник. – Настоящий владелец этого замка. Слышал о таком?
Наступила долгая томительная пауза. В лице смотрителя просматривались азиатские черты. Взгляд черных глаз казался озлобленно-презрительным; одет он был, несмотря на теплую погоду, в безрукавный овечий тулупчик, а приличествующую ему шапку заменяла высокая слипшаяся копна волос.
– Значит, утверждаешь, это ты и есть… тот самый князь? Молодой князь Гяур… – не спрашивал, а скорее приценивался к нему смотритель. – И хочешь, чтобы я этому поверил? Мало ли кто и о чем способен говорить, стоя у этих ворот.
– Меня совершенно не интересует, веришь ты этому или нет, – спокойно, внушительно ответил Гяур. – Но помни: у меня нет времени. Если сейчас же не откроешь, прикажу распять тебя здесь же, на воротах. Твой скелет будет прекрасным дополнением к гербу рода Одаров.
– А что, говоришь ты, как подобает князю, – боролся со своими сомнениями смотритель. Однако впускать хозяина все же не спешил. – Случайный странник так грубить не стал бы.
Во время томительного молчания, которое воцарилось по обе стороны ворот, Хозар умудрился просунуть свой копье-меч в проем калитки, нацелив острие на грудь смотрителя замка. Впрочем, тот оказался не из пугливых.
– Лучше скажи, кто тебя послал сюда, князь? – снова заговорил страж ворот. – Назови имя человека, который направил тебя в Грабов из Варшавы или Кракова.
– Нотариус Горонский. Его помощник недавно наведывался сюда и должен был сообщить, что скоро я появлюсь у этих стен.
– Значит, все-таки Горонский? Да-да, помню: господин, который приезжал сюда, так и назвал его имя – Горонский, – уже более добродушно согласился смотритель. – А вы, стало быть, действительно князь Гяур? Письмо, с которым меня прислала сюда одна польская графиня, тоже было засвидетельствовано неким нотариусом Горонским.
– Так вас сюда прислали? – спросил Гяур, входя в крепость. – Оказывается, вы – не местный житель?
– Понятно, что не местный.
– И получается, что Корчак – это не ты? – спросил Хозар.
Мощенная большим, стального цвета, булыжником, дорога вела не прямо к замку, как он предполагал, а к еще одним воротам, к которым подходила стена чуть поменьше и, в отличие от внешней, была почти разрушенной. Сами ворота тоже не закрывались как минимум полстолетия.
– Я прибыл сюда всего за два дня до гонца самого Горонского. Даже осмотреться к тому времени не успел.
– Тогда объясни наконец князю, кто ты есть на самом деле, – занес над головой хранителя свое копье Хозар, снова восседавший в седле. – Внятно и правдиво. Это единственное, что тебя может спасти от княжеского гнева.
– Настоящий смотритель замка господин Корчак – там, в домике. Он болен. Смертельно болен, повелитель.
– С этого бы и начинал: «повелитель», – проворчал Хозар. Поручик и д’Артаньян уже сумели открыть ворота, и карета медленно въехала в первый двор. – Ты кто, татарин?
– Литовский татарин, – сдержанно уточнил смотритель, стараясь не встречаться взглядом с Хозаром. Он уже видел перед собой повелителя-князя, служил и подчинялся только ему. – Зовите меня Джафаром.
– По какому праву ты хозяйничаешь здесь, да еще и дерзишь князю?
– Погоди, Хозар, погоди, – прервал его вмешательство князь. – Кто именно прислал тебя в этот замок, Джафар?
– Графиня д’Оранж. Как только графиня узнала, что у князя Гяура объявился замок, а хранитель его болен – сразу же послала меня, еще двух надворных казаков и двух слуг. Мы должны были дождаться вашего прибытия. И дождались.
Гяур пристально посмотрел на поручика Кржижевского. За то время, пока они были знакомы, князь убедился, что этому человеку известно все. Иногда это даже раздражало полковника.
– Да, узнав, в каком состоянии пребывает хранитель замка Януш Корчак, графиня милостиво направила сюда троих надворных казаков из охраны своего сельского поместья – Джафара и двух шведов, Грумпа и Эриксона, которые когда-то попали в плен да так и остались в Польше. Замечу, князь, что эти двое – неплохие каменщики. А Джафар – опытнейший воин. Да, еще до них здесь обосновался швед Ярлгсон. Тоже из пленных. Хороший работник, а главное, толковый распорядитель.
– Тогда, может быть, вы еще и сообщите мне, кто такая графиня д’Оранж?
– Вы и этого не знаете?! – удивился поручик.
– Знаю, но жду ваших объяснений. Меня интересует, почему она приняла так близко к сердцу мои хлопоты?
Кржижевский придирчиво осмотрел подошедших к ним шведов – довольно крепких пятидесятилетних мужиков, на фартуках которых виднелись следы давно засохшего раствора, и негромко сказал:
– Это не так просто сделать, князь. Поговорим чуть позже. Наедине. А пока осмотрим замок. Прекрасное место выбрал ваш предок, не правда ли? Завидую. На вашем месте я бы уже не уехал отсюда.
– Дарю, – бросил Гяур. – С клятвенным условием, что останетесь в замке до конца своих дней.
Кржижевский задумчиво осмотрел замок, покачал головой и рассмеялся.
– Правду говорят, что иногда даже королевский дар воспринимается, как приговор.
27Прежде чем войти в комнатушку, в которой лежал хранитель замка Януш Корчак, князь Гяур решил осмотреть неожиданно свалившиеся на него владения.
Замок оказался не так уж мал, как это представлялось издали. Просто он был расположен на склоне возвышенности, двор и строения его поднимались уступом, и это искажало представление о его действительных размерах. В главном дворе, в цитадели родовой крепости графов Закревских, расположен был небольшой, двухэтажный, выдержанный в стиле древних рыцарских замков дворец, в котором все вроде бы сохранилось, но в то же время пребывало в таком запущенном, тленном состоянии, что ни о какой пригодности к житию в нем не могло быть и речи.
Поднявшись на боевую площадку центральной башни, Гяур осмотрел окрестности. Село, залитые солнцем луга по ту сторону речки; густой сосновый бор, рассекаемый извилистой синевато-песочной лентой дороги, по которой они прибыли сюда… А еще – огромный каменный карьер, начало которому, возможно, было заложено еще строителями Грабовского замка… Все нежилось под лучами солнца и противилось любому воображению, которое может осенить человека, взобравшегося на вершину этого крепостного сооружения. Как ни напрягал его Гяур, так и не смог представить себе ни ревущую лавину вражеской конницы, устремляющуюся к воротам замка, ни изрыгающие проклятия штурмовые лестницы, ни костры вражеской осады. А ведь все это, конечно же, было на веку у замка. Не могло не быть.
