Сергей Крупняков - Крылья Киприды
— Замысел прост. Мы, зная дружелюбие ольвиополитов и коварство Агара, обещаем ему осаду Ольвии, но не делаем этого. Агар увязает в осаде Херсонеса. Мы нападаем на него с перешейка Таврики, а вы бьете ему в спину. И тогда…
— И тогда исполнится наш план, Агнесса! — глаза Мелеты вспыхнули тем огнем, каким давно уже не сверкали в рутинной трудовой жизни Верховной.
— О да! Быть может, сами боги послали вас?
Все ойропаты встали. Агнесса подошла к Мирине.
— Прости меня, сестра за…
— Сарматы зла не держат… — Мирина улыбнулась. — Но вот вопрос — как быть с херсонеситами. Дионисии сельские бывают осенью, а Великие — ранней весной. Значит, Агар почти готов к набегу. Но весной или осенью? Мы не можем предупредить херсонеситов — нам живыми туда не пробиться. Да и скорее нужно возвращаться — Амага должна знать о вашем согласии.
— Да, Дионисии уже вот-вот начнутся, — произнесла Агриппа, точно вспоминая что-то.
— Агриппа, что?.. — Агнесса знала свойство Агриппы в трудную минуту быстро находить выход.
— Жаль женихов, сейчас бы очень пригодились… — Агриппа судорожно искала выход.
— Ценой раскрытия нашей тайны? — Агнесса удивилась такому ходу мысли Агриппы.
— Уж коли начнется война, наша тайна и так будет раскрыта, — сказала спокойно Мелета. — Но если Амага разобьет скифов, а скифы ослабят греков, то мы возьмем их голыми руками — тогда Таврика наша. А это наша цель!
— Как ты мудра. — Агриппа и все другие в порыве восторга взглянули на Мелету. Агнесса даже не взревновала — так эта мысль была приятна ей… царице Дороса.
Агнесса хлопнула в ладоши.
— Вина! Лучшей еды послам Амаги!
До глубокой ночи не утихала в покоях Верховной радостная суета. А рано утром три всадницы в сопровождении трех ойропат унеслись на север. Еще не смолк стук копыт, а Агриппа уже приказала бить в колокол — большое дело ожидало всех. Ойропаты начали подготовку к большой войне.
Среди трех ойропат была одна — Герида. Она скакала рядом с Мириной. Все знали: три ойропаты — это охрана. И лишь Герида знала: приказ все стучал в ушах: «Узнаешь нашу беглянку — убей. Никто не должен выносить от нас нашу тайну». И Герида знала — она сделает это.
ДРУЖБА
Шум и суета на Доросе. Всюду снуют конные ойропаты. В кузнях стук и звон. Куют новые мечи. Чистят старые. Копья, стрелы, ножи — все готовится для большой войны. На лицах молодых ойропат — восторг. Все задания старших исполняются споро. Война! Подвиги! И пленные трутни!
Агриппа, как орлица, носится из конца в конец Дороса, отдает приказы, наказывает нерадивых, перестраивает то, что устарело.
О Гелике все забыли. Да и кому нужна полуживая дочь царицы, о которой сама Агнесса почти не вспоминает. Но не забыла подругу Гилара. Она вошла в покои Гелики, обняла, присела рядом на ложе.
— На, возьми, это вкусно, — она подала Гелике небольшое лукошко. — Это ягоды кизила и барбариса. Говорят, они лечат от сорока болезней.
— Твое внимание мне дороже, Гилара. Все отвернулись от меня… даже мать.
— Наверно и я сделала бы то же… — Гилара умолкла.
— Так почему же ты пришла ко мне!
— Я твоя подруга, еще с детства. И не забыла той ночи, когда я осталась в степи среди волков и ранила ногу. Тогда ты одна вернулась, помнишь? И, кроме того, я все знаю о Сириске — я же твоя телохранительница. В ту ночь я многое видела и слышала. И я завидую тебе, Гелика! И ты… ты правильно поступила!
Гелика в порыве чувств обняла подругу, и они не смогли сдержать ни слез, ни нежности, ни любви…
— Ты знаешь, — наконец успокоившись, сказала Гилара, — вернулась из леса Отия-охотница. Она принесла огромного муфлона. И просила передать тебе вот это…
— И ты молчала! — Гелика выхватила сверток и быстро спрятала его на груди.
— Но я не знала, что это, — Гилара была поражена тому, что краска залила вмиг лицо Гелики. — Так что же это?
— Прости, милая Гилара, но я не могу сказать тебе… сейчас… приди завтра, и мы поговорим.
— Что ж, — Гилара встала. — Я и так спешу — скоро будет война, и надо все подготовить.
— Война! С кем? Ведь теперь осень!
— Ты и вправду не знаешь?
— Я здесь одна — целые дни.
— Как говорят ойропаты Дороса, война против скифов… и против греков.
— О, боже! — испуганно вскрикнула Гелика. — И греков?
— Что ты побледнела так? Все не забудешь Сириска? Но его нет… Я сама видела, как его пронзило копье.
— Ладно, ладно, Гилара… оставь меня…
Гелика медленно опустилась на ложе и даже не посмотрела в сторону уходящей Гилары. Она долго лежала, сложив руки на груди и не решаясь развернуть кусочек кожи, в который было завернуто… Жизнь ее?.. Или смерть ее?.. Жив ли? Жив! Жив! Жив!
— О, Афродита! О, Арей! О, Ипполита! Молю вас. Если не письмо, то пусть хотя бы весть благая, о том, что жив…
Гелика развернула сверток и раскрутила тоненькую трубочку пергамента. И слезы, крупные, счастливые, покатились из ее глаз. И она разрыдалась, и долго плакала и смеялась, пока, наконец, не затихла и не заснула, держа пергамент на груди, там, где ровно стучало уже успокоенное сердце. А в ее теле, давая о себе знать маленькими ножками, жил и уже познавал любовь новый маленький человек.
Но не спала в этот поздний час Гилара. Она стояла в храме Арея и, положив на жертвенник стрелу, молилась.
— О, прародитель Арей! О, Мать Ипполита! О, всемогущие Олимпийские боги! Я молю о прощении — ибо я одна преступила запрет и была у Гелики — нарушительницы заветов Ипполиты. Прости меня, Мать Ипполита, ибо люблю я ее с самого детства и не могу оставить одну, когда все ее покинули. Прости меня и ты, Арей, за то, что я передала ей письмо, понимая, что нарушаю заветы Ипполиты. Прости меня, Арей, и отведи от меня острый скифский меч в скорой войне. И пусть стрела пройдет мимо, и копье не поразит моего тела, и нож не пробьет панциря.
Гулко раздаются в полумраке тихие слова Гилары. Безмолвно смотрит на нее Арей. И кажется юной Гиларе, что никто не видит и не слышит ее, кроме всемогущих богов.
Но тихо проплыла тень среди колонн храма Арея, и послышались удаляющиеся шаги. И вскоре в покои Гелики вошла Мелета. Девушка спала, счастливая, безмятежная. Мелета осторожно вытащила пергамент из рук Гелики. Тихо развернула и быстро прочитала. Затем так же осторожно вложила письмо в руки царевне и вышла из покоев.
Была осенняя теплая ночь. В прозрачном воздухе сияли звезды, и огромная луна вставала над горами. Она осветила лицо Мелеты. Но даже увидев бледный лик Верховной жрицы ойропат, нельзя было понять, о чем она думала, идя от Гелики.