Дмитрий Белый - Басаврюк ХХ
Бойчук присмотрелся и побледнел — там, в одной ночной рубашке, лежала Наташа. Запястья и голени были крепко привязаны крепкими веревками к стенкам кровати. Кроме того, три широких черные ремни притягивали ее за плечи, бедра и колени к сетке. Глаза закрывала широкая черная повязка, а рот был забит кляпом. Время от времени тело ее, словно пронизано ударами тока, випиналося, пытаясь освободиться, а сквозь кляп вырывались сдавленные стоны боли и отчаяния.
Бойчук сделал решительный шаг вперед и поднял оружие, Анжело оглянулся на него и спокойно сказал:
— Вот мы вас и дождались!
Яркий взблеск ударил в глаза галичанина, он выронил оружие и упал.
Когда Бойчук пришел в себя, руки его были скованы сзади наручниками, а двое «итальянцев» торчавших тут по сторонам. Отец Василий, который не казался им боеспособной единицей, даже не был скован. Анжело, с заметным сожалением, составлял в большой саквояж какие вещи. Увидев, что галичанин очнулся, он подошел к нему и изо всех сил ударил в лицо:
— Играй в войну с непутевой Дефензивою!
Бойчук выплюнул два зуба и, стараясь сохранять презрительный тон, сказал:
— Твои калеки и до краковских тайников не дотягивают. Слышишь, Анжело, или как тебя там.
Анжело побледнел, потом подобрался и спокойно сел на стул:
— Через десяток минут мы заберем отсюда; госпожа Наталья продолжит свое восхождение к предназначенных ей сфер в более изолированном месте, а два ваших трупы убедят полицию, что с этими убийствами связанные украинские фанатики. Вы проиграли, как всегда.
Бойчук почти примирительно спросил:
— Вы с ГПУ?
Анжело рассмеялся:
— Пока я здесь изображал итальянца, то стал, соответственно, и слишком болтливым. Его голос дошел до слуха моего железом. — Я скажу вам, кто мы, хотя вы никогда не постигнете могущества нашей организации. Сейчас я официально вхожу в спецгруппы Коминтерна с исследования оккультных явлений. Но это только с того времени, когда первый глобальный эксперимент в России удался. На очереди ряд других. Но это уже не в моей компетенции.
Отец Василий не выдержал:
— А что в вашей компетенции?
Анжело холодно взглянул на отца Василия:
— А, пан отче… Мы с вами выполняем, вообще, одно дело — собираем души. Только вы точно не знаете для чего, в отличие от меня.
Анжело подошел к связанной Натали.
— Тяжелейшая ее мука — двойственность между двумя мирами, и если бы не ваше вмешательство, то этот дуализм для нее через минуту перестал бы существовать. А теперь мне придется повторять эту мучительную процедуру. Мы, врачи, мы лечим всех, потому что вся боль мира является порождением индивидуализма. Сколько людей, больше того, сколько народов за последние тысячелетия мы лишили этой болезни. А уже с помощью чего — святой инквизиции, мистических культов, самых прогрессивных учений, торговых империй, праведных войн или «Всемирного государства трудящихся» — не имеет значения.
Вдруг Анжело вернулся к Бойчука:
— Знаешь, чего вы проиграли, и всегда будете проигрывать? Вы всегда придерживаетесь правил и одного Закона, а у нас множество правил и законов, и мы можем их менять в зависимости от нашей цели. Мы располагаем такими силами, которые и не снились вам.
Отец Василий тихо сказал:
— Убейте нас, но отпустите Наталью.
Анжело засмеялся:
— Чтобы покорить любой народ, необходимо покорить женщин этого народа.
На улице зарычал мотор автомобиля. Анжело подошел к окну и удовлетворенно сказал:
— Ну вот и наш резерв… Я много мог бы еще сказать, особенно вам, пан отче. Кстати, вы никогда не задумывались, как ваши предки обходились без сатаны и Христа еще тысячу лет назад?
Анжело коротко приказал своим людям:
— Приготовьте панну до поездки.
Трое из них принялись вокруг Натали. Бойчук решил, что это удачный момент для героической смерти и попытался рвануться, но получил резкий удар в висок от «итальянца». Анжело вытащил большой нож и подошел к галичанина:
— Даже героическую смерть ты себе не добыл, — он схватил Бойчука за горло и поднял нож, воскликнув короткую фразу на неизвестном языке. Галичанин попытался не закрывать глаза. Ему показалось, что зрачки Анжело, меняются, желтея и превращаясь в сильно суженный овал.
Вдруг в комнате грохнул выстрел. Анжело выпустил нож и схватился за бок. Удивленное лицо его мгновенно вспотев. Бойчук увидел револьвер в руках священника и, мгновенно вскочив, ударил плечом в живот Анжело, — тот с криком боли рухнул на пол. Бойчук наклонился и лягнул ногой «итальянца», который бросился за ним. Тот согнулся пополам, но на галичанина навалились трое других. Батюшка сунул револьвер в карман и, схватив тяжелый подсвечник, грохнул им по затылку одного из «итальянцев». На полу тяжело возилось несколько тел. Еще один удар подсвечником отключил «итальянца», который душил Бойчука. Наконец галичанину удалось вовсю копнуть последнего коленом в пах и, отдуваясь, отскочить к батюшке:
— Держите их на мушке, — в кармане у Анжело должны быть ключи от наручников!
Наставив на «итальянцев» оружие, батюшка сунул руку в карман Анжело. Элегантный костюм был пропитан кровью. Лицо священника сморщилось от отвращения, но он быстро нащупал маленькие ключи. Бойчук нетерпеливо дергал плечами, пока священник неумело отпирал наручники, — вот-вот должны были появиться новые враги.
Анжело неподвижно лежал на полу, вокруг него по одеяле расходилась темное пятно. Отец Василий кинулся к Натали, пытаясь отвязать ее от кровати. Вдруг они застыли — дверь тихо заскрипела, отворяясь. Бойчук быстро затаился за стеной, выхватив пистолет, отец Василий с сожалением посмотрел на брошенный подсвечник и, поколебавшись, тоже достал револьвер. Ему казалось, что его сердце стучит на весь санаторий. Отец Василий попытался молиться, но представил себя со стороны — священник с револьвером в руках, который затаился в засаде, и ему вдруг стало смешно.
Кто осторожно вошел в комнату. Отец Василий поднял револьвер. В напряженной тишине прозвучало насмешливо:
— Эх, пан отче, что же здесь произошло, если вы за оружие взялись!
Отец Василий выдохнул и опустил оружие — перед ним стоял полковник Гай.
