Поль Феваль - Странствия Лагардера
Мадемуазель де Невер, сделав над собой отчаянное усилие, уцепилась за руку доньи Крус, и обе девушки двинулись вслед за своим проводником.
Стены были влажными и скользкими; когда путники, чтобы не потерять равновесия, прикасались к ним, то тут же отдергивали руку, потому что исходивший от них холод проникал, казалось, до самого сердца.
Пройдя около ста метров, Аврора почувствовала, что изнемогает.
– Оставь меня! – шепнула она донье Крус. – Это конец… Я останусь здесь, чтобы умереть… По крайней мере, мои враги не увидят, как я страдаю… Я не доставлю им такой радости!
– Не говори так, дорогая Аврора! – вскричала цыганка, заливаясь слезами и осыпая поцелуями лицо подруги. – Ты должна быть мужественной, какой была всегда… Ты должна верить! Очень скоро ты увидишься с матерью и с ним…
– Анри! Когда ты встретишься с ним, скажи, что я умерла с его именем на устах и с любовью в сердце! И ты приведешь его сюда, чтобы он позаботился о последнем приюте для своей бедной Авроры! Поклянись мне в этом, Флор, и ступай! Ты должна его разыскать…
Баск отвернулся, чтобы смахнуть слезу: его честное гордое сердце разрывалось от жалости к этой юной прекрасной девушке в подвенечном платье. В эту минуту она и в самом деле напоминала девственную невесту Господню, обретшую покой в могиле.
– Благородная госпожа, – произнес он, обнажив голову и опускаясь на колени, словно перед святой. – Всевышний запрещает человеку отчаиваться, пока в жилах его течет хоть капля живой крови. Верьте – и Господь вас не оставит! Забудьте о своей слабости и положитесь на меня.
Она протянула руку этому преданному юноше, понимая, что он готов пожертвовать ради нее жизнью.
– Да, я во всем полагаюсь на вас, – прошептала она. – Но это свыше моих сил… Я не могу двинуть даже пальцем…
– Разрешите, я понесу вас на руках, – робко промолвил он.
– Попробуйте… Но вам будет слишком тяжело, и вы все равно принуждены будете оставить меня…
– Ни за что! – вскричал он. – Ни за что я не брошу вас! И скоро вы окажетесь там, куда приказала отвести вас моя сестра и где вы будете в безопасности.
Он отдал факел донье Крус, которая решительно двинулась вперед, а сам бережно и благоговейно взял Аврору на руки.
Он нес ее, словно ребенка, а шел так легко, будто держал перышко.
Было нечто фантастическое и ирреальное в этой картине: темное подземелье, едва освещенное дрожащим пламенем факела, и хрупкая невеста в белоснежном платье, проплывающая, словно бы по воздуху, мимо замшелых стен.
Флор храбро возглавила маленький отряд: она легко переступала через камни, сорвавшиеся с потолка, и часто оборачивалась, чтобы предупредить о новом препятствии проводника или же подбодрить ласковым словом подругу.
А та все больше клонилась белокурой головой к плечу Антонио и наконец, побежденная усталостью, заснула глубоким сном.
Хотя ноша стала тяжелее, горец не замедлил шага. Напротив, он пошел даже быстрее, стараясь при этом избежать малейших толчков. На лице его появилась улыбка: он искренне радовался, что бедное дитя хоть немного отдохнет и успокоится.
Он готов был пойти на любые жертвы ради этого несчастного создания, о чьем существовании еще накануне не подозревал. То, что он никогда не стал бы делать за деньги, он совершал во имя преданности и по долгу чести.
Как и его сестра Хасинта, Антонио Лаго был истинным баском по крови и по духу. Это прекрасное племя, ведущее свой род от древних кантабрийцев, сохранило в неприкосновенности лучшие качества своих предков: пылкость, независимость, трудолюбие, искренность, упорство – а главное, доброту. Для них святы законы гостеприимства, и в их стране совершенно нет нищих. Ибо баск не способен пройти мимо человека, попавшего в беду.
Столкнувшись с чужим горем, Антонио Лаго ринулся на помощь, отдавшись этому благородному порыву телом и душой.
– Поспешим, пока она спит, – тихо сказал он донье Крус.
Та подчинилась, но через несколько метров споткнулась и едва устояла на ногах. Груда камней загромождала проход.
Лицо баска омрачилось. Для него самого препятствие было пустяковым, и он справился бы с этим за пару минут; однако сейчас дело осложнялось тем, что за ними могла быть погоня и что в любом случае придется опустить на землю девушку, так доверчиво уснувшую у него на руках.
И еще одно обстоятельство внушало тревогу: из-за этой непредвиденной задержки факела могло не хватить, так что какую-то часть пути пришлось бы проделать в темноте.
Впрочем, он не стал делиться своими опасениями с Флор: девушкам и так приходилось тяжело, поэтому не стоило пугать их еще больше.
Найдя место посуше, брат Хасинты уложил мадемуазель де Невер так бережно и осторожно, что она не проснулась.
Флор смотрела на него с восхищением и думала о том, что сам Лагардер не смог бы это сделать лучше.
Антонио Лаго тут же принялся за работу, с легкостью поднимая тяжелые обломки скал, перед которыми отступили бы многие силачи, и вскоре расчистил проход, вполне достаточный для Флор и для него самого.
Они снова пустились в путь, и через несколько минут подошли к развилке: коридор разделился на два рукава.
– Направо, – скомандовал проводник. – Выход уже близко…
– Сколько еще осталось идти? – спросила Флор.
– Примерно четверть часа, если не будет задержек…
Цыганка уже давно с тревогой прислушивалась к звукам, походившим на журчание воды… По мере того как они продвигались вперед, шум усиливался.
– Не волнуйтесь, – сказал баск. – Над нашими головами течет подземная река… Всего в двадцати туазах от места, где мы находимся, она устремляется к обрыву: вскоре вы ясно услышите рокот водопада.
Действительно, через минуту послышалось глухое рычание, которое словно бы прокатывалось по скалам, постепенно переходя в грохот, который мог бы не на шутку испугать не только робких девушек, но и привычных к опасностям мужчин.
Аврора пошевелилась… Лицо ее вдруг исказилось, а с губ сорвалось какое-то невнятное восклицание. Казалось, что шум падающей воды пробудил в ней ужасные воспоминания.
– Скорее! Скорее! – воскликнул горец.
Он подхватил мадемуазель де Невер на руки, но она стала с неожиданной силой биться и извиваться, вся во власти кошмарного сновидения. Он пытался успокоить ее, убаюкивая как ребенка и обращаясь к ней с самыми ласковыми, нежными словами… Все было тщетно! Несмотря на всю его силу, она выскользнула из его крепких объятий и прижалась спиной к стене, глядя в пространство невидящими глазами и протянув руку не к тому месту, откуда исходил грохот, а туда, откуда они пришли… На лице ее застыло выражение ужаса.
