Эмма Орци - Коварство и честь
— Слушай!
На этот раз мужчине ответила женщина, вызывающим тоном, в котором, однако, проскальзывали уничижительно-жалкие нотки:
— Теперь ты ничего не сможешь мне сделать! Я в Англии!
Маргарита высунулась в окно и попыталась всмотреться в темноту, быстро сгущавшуюся над дорожкой. Голоса доносились оттуда, сначала мужской, потом женский. Оба говорили по-французски. Перепуганная женщина умоляла. Мужчина повелительно и резко отвечал. Теперь слова доносились более отчетливо, и Маргарита с трудом подавила рвущийся с губ крик. Она узнала голос!
— Шовелен! — пробормотала она.
— Да, в Англии, гражданка, — сухо продолжал зловещий голос. — Но у правосудия длинные руки. И помните, вы не первая, кто пытался — безуспешно, позвольте вам сказать, — избежать наказания, связавшись с врагами Франции. Где бы вы ни скрывались, я способен вас найти. Разве я не отыскал вас здесь и сейчас? А вы пробыли в Дувре всего несколько часов!
— Не смейте дотрагиваться до меня! — вскрикнула женщина с мужеством отчаяния.
Мужчина рассмеялся:
— Вы действительно такая простушка, что верите в нечто подобное?
Саркастическая реплика сопровождалась минутой-другой молчания, но тут снова раздался женский крик. Сэр Перси мгновенно вскочил и выбежал из дома. Маргарита последовала за ним на крыльцо, откуда спуск, иногда прерываемый каменными ступеньками, вел к воротам и на дорожку.
Ближе к воротам лежал кто-то одинокий и скорчившийся. Сэр Перси увидел ярдах в пятидесяти, у поворота, быстро шагавшего прочь, вернее, почти бежавшего мужчину. Первым порывом сэра Перси было погнаться за неизвестным, но лежавший протянул к нему руки и с таким отчаянием вцепился в полы сюртука, что сэр Перси замер.
— Ради Бога, не покидайте меня! — сдавленно вскрикнул незнакомец. Наверное, было бы бесчеловечным не ответить на призыв. Поэтому сэр Перси нагнулся, поднял лежавшего и отнес в дом. Здесь он положил ношу на сиденье-подоконник, где всего несколько минут назад был погружен в мысли о ресницах Маргариты, и с обычным добродушием заметил:
— Остальные заботы я возлагаю на тебя, дорогая. Мой французский слишком плох, чтобы разбираться с этой историей.
Маргарита поняла намек. Сэр Перси, блестяще владевший французским, никогда не говорил на нем в Англии, чтобы не возбуждать подозрений подосланных врагов и шпионов.
Лежавший на сиденье-подоконнике человек, больше похожий на неопрятный узел, слегка приподнялся. И оказался юношей в грубой рыбацкой одежде, с плотно сидевшей на голове шапкой. Но руки были тонки, как у женщины, а лицо отличалось изысканной красотой.
Маргарита молча сняла с него шапку, и иссиня-черные волосы густой массой рассыпались по плечам.
— Я так и думал, — спокойно заметил сэр Перси. Перепуганная незнакомка вскочила и разрыдалась.
— О Боже, Боже! Святая дева, защити меня! — молила она.
Им оставалось только ждать.
Наконец первый пароксизм страха и ужаса прошел. Незнакомка с легкой сухой улыбкой взяла протянутый леди Блейкни платок и стала вытирать глаза. И только потом взглянула на приютивших ее добрых самаритян.
— Знаю, я нежеланная гостья, — по-детски дрожащими губами выговорила она. — Но если бы вы только представили…
Теперь она села прямее, судорожно скручивая платок.
— Несколько английских джентльменов были добры ко мне… там, в городе, — уже спокойнее продолжала она. — Дали мне еду и приют и оставили одну отдыхать. Но мне стало душно в маленькой комнате. Я слышала, как остальные разговаривают и смеются, а вечер был так прекрасен! Поэтому я вышла на улицу… хотела подышать свежим воздухом… но вокруг все было мирно и чудесно… разительно не похоже на…
Она вздрогнула и, кажется, собралась снова заплакать. Но Маргарита мягко спросила:
— Так вы продолжили прогулку и нашли дорожку?
— Совершенно верно, — кивнула женщина. — Я не заметила, что людей становилось все меньше. Но внезапно осознала, что меня преследуют, и побежала. Господи, как я бежала! Не знаю почему! Только чувствовала, что меня преследует что-то жуткое!
Расширенные от страха зрачки зияли непроглядной тьмой. Взгляд был устремлен на Маргариту и ни разу не обратился к сэру Перси, стоявшему чуть поодаль. Судя по виду, рассказ его ничуть не тронул.
Незнакомка снова вздрогнула: лицо от страха казалось серым, а губы бескровными. Маргарита погладила ее по трясущимся рукам.
— Хорошо, что вы нашли дорогу сюда, — мягко заметила она.
— Я увидела свет, — объяснила женщина. — И думаю, меня вел инстинкт, призывающий найти убежище. Но тут я споткнулась о камень и упала. Попыталась подняться, но у меня не хватило времени. В следующий момент мне на плечо легла чья-то рука, и голос… о, этот голос, которого я смертельно боюсь, назвал меня по имени.
— Голос гражданина Шовелена? — просто спросила Маргарита.
Женщина быстро вскинула голову.
— Вы знаете… — пробормотала она.
— Я знаю этот голос.
— Но вы знаете его? — настаивала незнакомка.
— Знаю, — кивнула Маргарита. — Я была вашей соотечественницей. До замужества меня звали Маргарита Сен-Жюст.
— Сен-Жюст?
— Мы с братом кузены молодого депутата, друга Робеспьера.
— Помоги вам Господь, — пробормотала женщина.
— Он уже помог, приведя нас обоих в Англию. Мой брат женился, а я теперь леди Блейкни. Вы тоже будете счастливы и в безопасности.
— Счастлива? — вырвалось у женщины вместе с жалобным всхлипом. — В безопасности? Мой Бог, если бы я только могла в это поверить!
— Но чего вам бояться? Шовелен может иметь некоторую призрачную власть во Франции. Здесь он таковой не пользуется.
— Он ненавидит меня, — пробормотала незнакомка. — О, как он меня ненавидит!
— Почему?
Незнакомка ответила не сразу. Ее глаза, темные как ночь, испытующе смотрели в самую душу Маргариты, читая мысли, скрытые безмятежным выражением лица.
— Все началось так глупо… — порывисто продолжала она. — Бог мой, как глупо!
Она неожиданно сжала руки Маргариты и с детским энтузиазмом воскликнула:
— Вы слышали об Алом Первоцвете, не так ли?
— Слышала, — кивнула Маргарита.
— И тоже считаете его самым красивым, самым храбрым, самым лучшим в мире человеком?
— Считаю, — спокойно улыбнулась Маргарита.
— Но во Франции его ненавидят как врага республики. Он против жестокой бойни, преследования невинных, спасает их и помогает чем может! Поэтому они его и ненавидят. Естественно.
— Естественно!
— Но я всегда восхищалась им, — продолжала женщина, сверкая черными бриллиантами глаз. — Всегда-всегда! С тех пор, как услышала, что он спас графа де Турнея, и Жюльетту Марни, и Эстер Венсан, и… и множество других. О, я знаю все! Потому что знакома с Шовеленом и кое с кем в Комитете общественного спасения и попыталась выудить кое-какие сведения об Алом Первоцвете. Стоит ли удивляться, что я восхищалась и боготворила его всей душой. Я готова жизнь отдать, чтобы помочь ему! Он был путеводной звездой в моей унылой жизни! Моим героем и королем!
